Узы крови

Я сказала ему, что, как только он вздумает заигрывать со мной, вылетит вон — без ушей. Сказала, что больше не люблю его, хотя мои слова могли бы возыметь больший эффект, если бы я сама была в этом уверена. Мне помогло то, что я знала: он не любил меня, когда попытался сбежать со мной. Мне тогда было шестнадцать, а ему бог знает сколько.

На самом деле все не так плохо, как кажется. Сэмюэль вырос в ту пору, когда женщины выходили замуж моложе шестнадцати лет. Прожившему много лет вервольфу трудно приспособиться к современному образу мыслей.

Но я бы хотела иметь возможность винить его в этом. Это помогло бы мне не забывать: я была нужна ему только ради детей, способных выжить.

Вервольфами не рождаются, ими становятся. Чтобы стать вервольфом, нужно пережить такое свирепое нападение, от которого едва не умираешь: только это позволяет магии вервольфов преобразовать иммунную систему организма. Многие, очень многие родичи вервольфов, которые и сами хотят стать вервольфами, погибают при такой попытке. Сэмюэль пережил всех своих жен и детей. Все его дети, которые пытались стать вервольфами, погибли.

Самки вервольфов не могут рожать: в полнолуние их беременность заканчивается выкидышем. Обычные женщины могут иметь детей от вервольфов, но вынашивают до срока только младенцев с исключительно человеческой ДНК.

Но я ведь и не человек, и не вервольф.

Сэмюэль был убежден, что со мной будет по-другому. Меня не зовет луна, превращение проходит не так напряженно, да и вообще оно необязательно. Однажды я три года прожила, не принимая обличье койота. В дикой природе волки и койоты скрещиваются, почему это не могут сделать вервольф и ходячая?

Не знаю, каков биологический ответ на этот вопрос, но вот мое решение: я не собираюсь быть племенной кобылой, большое спасибо. Поэтому Сэмюэль не для меня.

Мое чувство к Сэмюэлю следовало надежно отодвинуть в прошлое, но я никак не могла убедить себя, что испытываю к нему просто теплое чувство, вызванное встречей со старым другом.

Может, я пришла бы к какому-нибудь окончательному решению относительно Сэмюэля, если бы не Адам.

Адам стал проклятием моего существования в Тройном городе, где он железной рукой правил местной стаей. Подобно Марроку, он был склонен обращаться со мной, как с одной из своих подданных, когда ему это было нужно, и как с бродяжкой-человеком, когда не нужно. Мягко выражаясь, он очень властен. Он провозгласил меня перед всей стаей своей подругой, а потом имел наглость объяснить мне, что это для моей же безопасности, чтобы его волки не тревожили меня — койота, живущего на их территории. И когда он это сказал, вопрос был решен, и я уже никак не могла изменить свой статус в глазах стаи.

Но прошлой зимой я понадобилась ему, и с тех пор положение стало меняться.

У нас было три свидания. Во время первого у меня была сломана рука, и Адам был очень осторожен. Во время второго он и его дочь-подросток взяли меня на спектакль Ричлендской оперной труппы «Пираты из Пензенса»[13]. Я отлично провела время. На третьем свидании рука у меня почти зажила, и не было ни Джесси, ни аудитории из старшеклассников, чтобы охладить наши возможные страстные порывы. Мы отправились танцевать, и только Джесси, ждущая дома отца, и Сэмюэль у меня дома помогли нам остаться одетыми.

Адам отвез меня домой, и тогда я достаточно пришла в себя, чтобы испугаться. Влюбиться в вервольфа — не самое безопасное дело. Влюбиться в Альфу гораздо хуже. Особенно для такой, как я. Я слишком долго боролась, чтобы оставаться собой, и не могла теперь уподобиться волкам стаи.

Поэтому, когда он пригласил меня в следующий раз, я неожиданно сослалась на занятость. Избегать того, кто живет в соседнем доме, нелегко, но я умудрялась. Помогло то, что вервольфы неожиданно перестали таиться, и Адаму теперь приходилось постоянно курсировать между Вашингтоном, округ Колумбия, и Тройным городом.

Хотя Адам оказался одним из приблизительно ста вервольфов, которые открылись публике, у Брана он был не самым первым. У Адама не тот темперамент, чтобы стать знаменитостью. Но Адам больше сорока лет работал на правительство — вначале служил в армии, потом был консультантом по безопасности, — и оброс многочисленными связями и выработал понимание политики. Все это делало его бесценным и для Маррока, и для правительства, которому пришлось решать, что делать с очередной группой сверхъестественных существ.

Благодаря его напряженному графику и моей тактике уклонения я в итоге не видела его почти два месяца.

Даже на мой окривелый взгляд он прекрасен: гораздо красивее, чем я помнила. Хотелось смотреть на его славянские скулы и чувственный рот. Черт побери! Я оторвалась от Адама и посмотрела на Сэмюэля, что вряд ли было безопаснее. Сэмюэль не так красив, но моим глупым гормонам все равно.

Первым нарушил молчание Сэмюэль.

Почему ты не в постели, Мерси? — прорычал он. — У меня на столе на прошлой неделе умерла жертва аварии, так она выглядела лучше!