Узы моря. Опасное соседство. Возвращение

Робин остановил пикап, когда ехать дальше не было уже никакой возможности. Отсюда были хорошо видны каменистые, поросшие кустарником склоны горы — она вздымалась перед ними до неба, — и пространство вокруг, казалось, лишено было горизонта, серо-голубое, сливавшееся с куполом небес.

Они гуськом, медленно поднялись по едва различимой тропке на утес, оставив Билла Уиндема где-то позади; старый доктор с энтузиазмом шнырял по кустам в поисках каких-то особых суккулентов, которые чрезвычайно его восхищали.

Относительно ровная площадка, на которой они оказались, была покрыта слоем мягкой черной земли и помета летучих мышей и птиц, и по краям ее рос ползучий шалфей. Отвесный склон горы загораживал ее от ветра, пахло влажной землей и даманами. Над ними и под ними зияли черные пасти пещер; за изломами скал виднелись куски ярко-синего неба. В трещинах и складках зеленели ползучие растения, точно прожилки малахита; в вышине парили голуби, то появляясь, то исчезая и едва заметно шевеля крыльями.

— Ну и как? — торжествующе спросил Робин. Его спутники потрясенно молчали.

— Боже мой! — вырвалось у Анны. Она разрумянилась после крутого подъема, и Джеймс смотрел на нее точно завороженный; Пятница тоже сразу бы понял, что темное облако, окутывавшее Анну, сейчас растаяло, улетело куда-то.

— А вон тот холм с плоской верхушкой видите? Он отсюда примерно в сотне километров. В давние времена он служил переселенцам чем-то вроде маяка. Там рядом есть вода. Эти черные орлы как раз там и гнездятся. К счастью, местные фермеры там их достать не могут. Не у всех ведь благородства хватает, — сказал Робин.

— Неужели на орлов все еще охотятся? — недоверчиво спросил Джеймс.

Робин сердито повернулся к нему:

— Еще бы! — Он, видно, хотел прибавить что-то еще, но почему-то не стал и отвернулся. Решил, что сейчас не время для подобных лекций, да и Коринна все это уже не раз слышала. Робин обнял Коринну за талию и вытащил из кармана трубку. Потом, ухмыляясь, сказал Джеймсу: — Если хочешь, тебе Коринна вечерком сколько угодно случаев расскажет.

— А сам ты не можешь? — высвободилась из его рук Коринна.

Он рассмеялся:

— Мне уже немного надоел собственный голос.

Но она знала, как глубоко его волнует тема сохранения дикой природы. Однажды знакомый фермер даже обвинил Робина в том, что у него на этой природе «пунктик», и теперь он сдерживался.

— А вон там, если дойдете, есть кое-какие рисунки бушменов, — сообщил он. — Ну как, пойдем?

Орлы давно улетели к водоему возле того холма-маяка, о котором рассказывал Робин. Пятница упорно пробирался к тростникам, росшим на берегу. Он уже второй раз приходил сюда за последние три дня, прошедшие с момента неожиданной перемены его «пси-чувства», которое теперь вело его не на юго-запад, а на северо-восток. Тростники на берегу водоема были очень удобным местом, особенно после чрезвычайно суровых условий пустыни, в которых он провел столько времени. Он бы с удовольствием задержался здесь еще, если бы его необъяснимым образом не тянуло снова на север. И еще из-за кошки.

Сперва он обнаружил ее свежий след — маленькие круглые отпечатки лап на мягкой земле. Он даже не увидел их, а просто почуял и пошел на этот запах и в конце своего пути обнаружил кучку перьев и отгрызенную голову ткачика; и в этот момент прямо перед ним появился кот.

Кот был не намного крупнее Пятницы, однако же, судя по его свирепому виду, не испытывал ни малейшего восторга от появления Пятницы и готов был защищать свою территорию. Он уже не раз дрался с непрошеными гостями и всегда побеждал. Последнее сражение, правда, оставило на память порванное ухо и медленно заживающий нарыв на щеке, еще больше подчеркивавший сейчас злобное, агрессивное выражение его физиономии.

Пятница был застигнут врасплох, когда разъяренный соперник, обойдя его с фланга, возник прямо у него перед носом. Здешний кот давно уже шел по следу Пятницы, все более распаляясь, потому что след того смешивался со следом кошки. Он так грозно выл и ворчал, что умолкли лягушки у берега, а куропатки с шумом перелетели в более безопасное место.

Парочка уток с кряканьем прошумела крыльями прямо над ними, и Пятница, прижимаясь к земле в оборонительной позиции, огляделся, пытаясь найти путь к спасению, но ни на секунду не упуская из виду злобно дергающего хвостом и прижавшего уши соперника.

Он тоже завыл — пронзительным, высоким голосом — то громче, то тише, словно ветер среди камней на вершине горы.

Собственно, Пятница давал понять, что готов сдаться; он чувствовал, что оказался в невыгодном положении, но тем не менее хотел обеспечить себе относительно безопасное отступление.