Узы моря. Опасное соседство. Возвращение

В бумажнике старика — он хорошо это помнил — были фотографии двух женщин, ключи, кредитная карточка и протершееся на сгибах письмо со вложенной в него выцветшей фотографией еще одной женщины, которая стояла, прислонившись к старомодному автомобилю. А еще там была фотография мужчины, державшего в руках большого горбыля-холо, и большой бронзовый крючок. Была там и некая сумма денег — он не знал сколько, потому что Джейкоб быстренько сунул деньги и крючок в карман, а сам бумажник бросил в трещину. Когда Питер сказал, что это нехорошо, он ответил, что старик, мол, должен им за свое спасение. А потом, в баре, он предложил Питеру десять рандов из украденных денег, но тот отказался.

Через три дня Питер и Джейкоб, добравшись до самой кромки воды, устроились как раз там, где накануне спасли старика. Вокруг шныряли даманы, а рыболовы сидели на утреннем солнышке и вспоминали, что три дня назад поймали здесь двух больших бронзовых морских лещей и одного готтентотского карася. Они выпили холодного сладкого кофе, налитого в бутылку из-под фруктовой воды, и съели по сандвичу, потом наладили снасти и, когда вода начала несколько спадать, спустились вниз за наживкой. Волны шлепали по ногам, не давая стоять на месте и заставляя все время отпрыгивать, накрывая как раз те места, где только что соблазнительно извивались в трещинах скал красноглазки, и обдавая Питера и Джейкоба брызгами и пеной. Однако им все-таки удалось запастись наживкой. Они вернулись на стоянку, устроились на плотней подстилке из водорослей между двумя скалами и разожгли костер, чтобы просушить одежду. Потом Джейкоб нашел пять штук крупных устриц и несколько первоклассных литорин, которых они испекли на огне, а моллюски шипели и пищали в своих раковинах; рядом с этим местом валялась целая куча обгорелых раковин — видно, немало подобных завтраков было съедено здесь и раньше. Высушив одежду и согревшись, они принялись за дело. Джейкоб очистил от кожицы щупальце осьминога и надел на крючок, украденный из бумажника Джеймса. Надо сказать, Джеймс хранил этот крючок исключительно из сентиментальных соображений со времен своего медового месяца: им пользовалась его молодая жена во время своей первой и единственной поездки с ним на рыбную ловлю. Больше она с ним ездить не захотела, а ее волю он уважал все годы их брака.

Начался прилив, подул юго-восточный ветер, поднялись высокие волны, обрушивавшие на них такие фонтаны воды, что пришлось отбежать за ближние скалы, разматывая лесу на ходу, и даже присесть на корточки. Брызги сыпались градом и, скатываясь с намокших волос, мешали видеть. Обоим было ясно, что придется отступать и перебираться в другое место.

Питер быстро вытащил свою удочку вместе с крючком и грузилом, однако глаза его расширились, он выплюнул окурок и удивленно заморгал, стряхивая с ресниц соленую воду, когда заметил, что Джейкоб и не думает уходить, а нетерпеливо дергает свою удочку, держа удилище за середину, а потом лезет в воду, чтобы достать крючок, видимо зацепившийся за раковины мидий. Джейкоб хорошо знал море и был осторожен.

Он выждал, пока пройдет седьмая волна, которую всегда считали самой высокой и оставляющей особенно сильную зыбь и шипящую пену, и, дождавшись этого момента, прыгнул на заросшую мидиями скалу. Питер видел, как поднималась следующая волна, закричал, но голос его потонул в грохоте моря, которое, точно собираясь с силами, сперва притворилось почти спокойным, так что Джейкоб, наклонившийся над скалой, не заметил вспухавшей волны, а потом зеленая морская вода вдруг поднялась стеной и сразу затопила его по пояс. Он вскочил, держа в одной руке крючок и грузило, а в другой — Удочку, но вода уже захлестнула его по грудь, потом приподняла, точно питон добычу, вздохнула и слизнула со скалы, перевернув вниз головой. Питер успел лишь заметить, как мелькнули в воздухе ступни Джейкоба, конец его удочки, который медленно согнулся дугой, а потом не стало видно ничего, только белый пенный след, который вода тут же с ревом унесла прочь, слепя Питера сверкавшими на солнце брызгами. Несколько часов он не сводил с моря глаз, а потом увидел в воде лицо Джейкоба. Волны подтаскивали тело все ближе к берегу, и Питер попытался зацепить его крючком, что ему вскоре удалось. Джейкоб медленно кружился в воде лицом вниз. Волны занесли его в расселину меж скал, совсем рядом с тем местом, где они только что ловили рыбу, и Питеру показалось, что как-то непристойно таскать человека на крючке.

Все равно ведь вытащить Джейкоба не было никакой возможности. Он порвал лесу и сел, размышляя, что же ему теперь делать. Плавать он не умел, да и спасать Джейкоба было поздно.

Однако он решился пойти домой только после наступления темноты, когда уже ничего невозможно было разглядеть.