Узы ненависти

Желая, чтобы всё это закончилось как можно быстрее, стараюсь увеличить темп, но мужчина прижимает меня к себе, от чего ускориться не удается. На глаза наворачиваются непрошенные слёзы. Почему вдруг я решила, что смогу вот так просто отдаться незнакомому мне мужчине и спокойно с этим жить дальше, словно ничего и не было, словно меня не окунали в грязь, пуская даже, я не сопротивлялась?

— Тише, малышка, — слышу его голос у самого уха.

Арчи целует моё лицо, словно поцелуями пытается осушить дорожки слёз.

Обхватываю его шею руками и нахожу влажные, чуть соленые губы, не желая чувствовать жалости от него. Я и сама себя неплохо смогу пожалеть, но уже после всего случившегося.

Мужчина крепче прижимает меня к себе и, не разрывая поцелуя, встает со мной на руках. Чуть пошатывается, но доносит до постели, на прохладную поверхность которой аккуратно меня укладывает. Теперь он руководит процессом, а мне остается только полностью отдаваться его звериной власти — такой пугающе манящей.

Через несколько минут всё заканчивается, но арчи не спешит покидать комнату и продолжает лежать на мне, прижимая тяжестью своего тела. Наконец, он перекатывается в сторону и проводит ладонями по своему лицу, словно избавляясь от наваждения.

— Можешь, когда хочешь, — резюмирует Арчи.

Не ответив ему, встаю с постели и подняв с пола майку и шорты, надеваю их.

— Мы в расчете, — обрываю его возможные дальнейшие размышления и указываю на дверь. — Теперь отпусти меня.

Мужчина следует моему примеру и тоже встает с постели, поднимает с пола свою рубашку и набрасывает её на плечо.

— Ты действительно думала, что я тебя отпущу после одного раза? — на его губах играет циничная насмешка.

— Но ты же обещал, — сжимаю кулаки. Внутри меня вновь поднимается злоба.

— Я только сказал — приступай. Остальное ты всё придумала сама, — говорит он, готовясь открыть дверь. — К тому же, твой братец задолжал мне столько, что одним разом ты точно не отделаешься.

Схватив с журнального столик светильник, швыряю им в Арчи, но попадаю в дверь.

Усмехнувшись, мужчина выходит из комнаты, после чего следуют два коротких щелчка.

— Мразь! — кричу я в закрытую дверь и в слепой ярости бросаю в неё небольшой журнальный столик, стеклянная столешница которого разлетается на осколки.

Под сопровождаемые меня раскаты грома и вспышки молний, продолжаю разрушать мебель, что попадается мне под руки.

Когда уже все, что можно было разрушить, оказалось разрушенным, замерла посреди комнаты со сжатыми кулаками, прерывисто дыша. Окинула комнату тяжелым взглядом, Вновь раздался раскат грома и меня, словно молнией, пронзила мысль: «А ведь я могу все это прекратить! Легко. Буквально одним движением руки».

Подошла к сломанному журнальному столику. Схватила один из осколков и поднесла к запястью.

А что я, собственно, теряю? Серую никчемную жизнь, похожую на тысячи других таких же пустых и однообразных. Одной больше, одной меньше…

Прижала осколок к запястью, и в момент, когда появились первые капли крови, меня пронзила мысль, что я здесь оказалась не просто так, а из-за брата, вернее, ради него. И мое присутствие здесь является гарантом того, что его жизнь будет сохранена



Нужно только немного потерпеть… Не уверена, что такие люди как Арчи способны долго увлекаться одной сексуальной игрушкой.

Глава VI

Всю ночь я просидела у окна, наблюдая за дождевыми потоками по стеклу. Этой ночью небо плакало не со мной, небо плакало вместо меня.

В голове не было ни единой мысли, просто пустота, бесцветная холодная пустота. Как иногда бывает, когда бесцельно смотришь в одну точку, размытым взглядом.

За дверью послышался шорох. Через некоторое время последовали два щелчка и в комнату кто-то вошел. Вероятно Михаил. Пришло время завтрака.

Не знаю почему, но внутри меня поднялось необъяснимое чувство стыда. Михаил наверняка слышал все, что произошло сегодняшней ночью. Оборачиваться сейчас и видеть осуждение, или еще хуже — жалость, в его глазах совсем не хочется. Это станет для меня, возможно, большим ударом, чем все то, что делает со мной Арчи.

— Дарья, — позвал меня мужской голос, который не принадлежал ни Михаилу, ни Арчи.

Обернувшись на звук голоса, увидела молодого мужчину на вид не более двадцати семи лет. Русые волосы, небесно-голубого цвета глаза. Тёмные джинсы и чёрная, обтягивающая его крепкое тело, футболка. Он, явно, не был готов увидеть то, что увидел, а именно — полный разгром в комнате: разрушенную мебель, разбитую пепельницу, разбросанные окурки и меня, сидящую на полу среди всего этого хаоса.

— Дарья? — спросил он спокойно, но пристальный взгляд его голубых глаз говорил о том, что он обеспокоен и возможно даже насторожен. — Ваш завтрак.

Взглядом он искал то, на что можно было бы поставить поднос. Но не нашел других вариантов, кроме постели, так как столик лежал разбитый в углу комнаты.

— Где Михаил? — слабым хриплым голосом от долгого молчания, спросила я, вставая с пола, и, плотнее заворачиваясь в одеяло.