Узы одержимости

В тишине дома услышала, как открылась, а затем закрылась входная дверь — значит, Арчи ушел в баню.

Встряхнув головой, сконцентрировалась на неровном детском почерке, пытаясь вникнуть в смысл старательно выведенных строк. Проверив несколько тетрадей, почти забыла о непрошенном госте, пока вновь ни услышала скрип двери, свидетельствующий о том, что Арчи уже вернулся.

Послышались уверенные шаги в сторону гостиной и наступила тишина. С облегчением выдохнув, вновь погрузилась в работу, проверяя одну тетрадь за другой, иногда невольно улыбаясь, если в текстах учеников попадались забавные перлы.

Положила последнюю проверенную тетрадь поверх ровной стопки на краю стола и замерла, ощутив практически на интуитивном уровне присутствие Арчи за своей спиной. Он не спешил прикасаться ко мне или любым другим действием выдать своё нахождение в моей комнате. Сделала вид, что не заметила его внезапного появления, хотя осанка невольно стала прямее, а внутри поднялась некоторая нервозность, связанная с тем, что я, как обычно, не знаю, чего он хочет и к чему это в итоге приведет.

Внезапно на плечи легли теплые мужские ладони, заставив меня замереть. Мужские руки неторопливо опускались ниже, посылая волны дрожи и мурашек по всему моему телу, пока не остановились на моих запястьях.

— Не надо, — проговорила я севшим голосом.

— Тише, малышка.

Прикусываю нижнюю губу и закрываю на мгновение глаза, когда мужчина прикасается губами к шее чуть ниже мочки уха и очень нежно, едва ощутимо целует.

— Не надо, — очередная слабая попытка остановить его.

— А твоё тело говорит, что надо, — отвечает он тихо и чувственно прикусывает кожу шеи, от чего я рефлекторно склоняю голову набок, подставляя ему как можно больше себя.

Моё тело и правда нуждается в нём. Оно изголодалось по его особенной, суровой, собственнической ласке, о чем свидетельствовали дрожь и образовавшаяся истома внизу живота.

Два года без него и я стала изголодавшейся нимфоманкой после первого же его прикосновения.

Шумно вдыхаю, когда его губы опускаются ниже к ключицам, а наши пальцы переплетаются. Становится практически невозможно сконцентрировать на чем-либо внимание, так как все мои мысли заняты его ароматом, который не перебил даже мой гель для душа.

С каждым поцелуем в шею мне становится всё сложнее себя контролировать и сдерживать стон, что так и просится сорваться с моих приоткрытых губ.

— Остановись, — всё же нахожу в себе силы и пытаюсь одёрнуть свои руки, но они плотно прижаты к столешнице рабочего стола.

— Если ты оторвешь руки от стола без моего разрешения, то уже через час я увезу тебя и твою дочь в свой особняк, — шепчет мне в ухо дьявол.

— Ты не сделаешь этого? — отвечаю строго, но голос срывается на стон, когда его пальцы сжимают затвердевший сосок через ткань тонкого халата.

— Сделаю и с большим удовольствием, — уже не шепот, скорее, дыхание у самого уха. — Но я даю тебе выбор: хочешь уехать из этой дыры — отпусти столешницу; не хочешь — держись за неё крепче и отпускай только тогда, когда я попрошу.

— Ненавижу, — беззлобно отвечаю ему и сглатываю вязкую слюну.

Сжимаю крепче край стола, когда Арчи вновь прикусывает шею и одновременно сжимает сосок, заставляя издать тихий стон.

— Умница, — рокочет он у самого уха, затем холодно командует. — Встань.

Нехотя, делаю как было велено и встаю со стула, продолжая держаться за столешницу, из-за чего выходит весьма двусмысленная поза с моим слегка оттопыренным в сторону мужчины задом.

Арчи отставляет стул в угол комнаты и я успеваю заметить, что он в одном только полотенце, обернутом вокруг его бедер.

Мужчина неторопливо возвращается ко мне и кладет руки на бедра, ниже края шелкового халата. Шумно втягиваю носом воздух, когда его теплые ладони поднимаются выше прямо под подол и замирают на линии талии.

— Отпусти руки, — командует он и я подчиняюсь. — Сними халат и всё что под ним.

Непослушными пальцами развязываю пояс и, сняв халат, отбрасываю в сторону, следом снимаю сорочку и бросаю её в том же направлении.

Всё это время руки Арчи недвижимо находятся на моей талии, слегка сжимая её. Хватаюсь за край черных кружевных трусиков, но голос мужчины останавливает меня.

— Верни руки на стол, — шепчет в затылок, прижимаясь своим горячим торсом к моему.

Снова выполняю его команду, стараясь унять бешенное сердцебиение и головокружение, что, казалось, усиливалось с каждым новым прикосновением к обнаженным участкам кожи.

Превращаюсь в оголенный нерв, когда пальца Арчи опускаются ниже и, проникнув в трусики, уверенно накрывают клитор, слегка нажимая на него. Расставляю ноги шире, когда мужчина приникает ко мне сзади, позволяя ощутить его эрекцию через ткань полотенца.

Его пальцы проникают глубже в трусики и захватывают образовавшуюся влагу, которую он размазывает по клитору, повторяя эту сладкую пытку снова и снова, от чего ноги подгибаются, а с губ срываются всё более громкие стоны.

— Продолжишь уверять меня в том, что не хочешь этого?