Узы первой любви

Громкий лай прервал ее мечтания. Неужели Лентяй – пес, которого они нашли со сломанной лапой и взяли к себе? Клэр позвала его знакомым посвистом. Действительно, в тени крыльца лениво лежал Лентяй. Клэр свистнула сильнее. Старый пес поднялся на ноги и заковылял к ней по стриженой лужайке, где прежде, как ей помнилось, росли только сорняки.

Клэр присела на корточки и протянула руки через прутья ограды, чтобы почесать Лентяя за ухом. Он радостно скулил и бил хвостом по бокам. Затем исхитрился и лизнул Клэр в щеку.

– Ты рад моему возвращению, дружище?

Значит, теперь тех, кто приветствует ее появление на родине, стало четверо – тетя Лила, Опал, Фред и Лентяй. Причем в отношении Опал Клэр не была полностью уверена.

Впрочем, сейчас это не занимало ее. Клэр хотелось нарвать букетик полевых цветов, зайти за ограду и положить цветы на могилу Анжелы.

Но это была ферма Дугана. Если она зайдет на чужую собственность, то нарушит право владения.

Право владения, черт подери! Может ли кто-нибудь запретить матери поклониться могиле ее единственного ребенка?

Клэр принялась собирать цветы. Ей хотелось, чтобы букет был нарядным, чтобы он отражал счастье тех нескольких часов, на которые Анжела посетила этот мир. Клэр рвала гвоздики, фиалки и веселые цветы, похожие на маргаритки.

Калитка в покрашенном белым цветом металлическом ограждении кладбища была открыта. Три коротких шага, и Клэр оказалась перед могилой дочери. На мраморной плите надпись: «Родилась и умерла 1 мая 1981 года». Могила украшена фигуркой пухлого круглолицего ангела. «Как он не похож на Анжелу, – подумала Клэр. – Она была такой худенькой».

Клэр наклонилась и погладила ковер сочной зеленой травы. Видно, что за газоном ухаживали, он был мягким и нежным, как бархат. Она опустилась на землю и закрыла глаза.

Кожа Анжелы была тонкой, почти прозрачной, крохотные пальчики сжаты в кулачки.

Слезы! Казалось, само сердце Клэр исходило слезами, не в силах и через столько лет смириться с болью утраты.

– О, Анжела, как мне не хватает тебя! – проговорила Клэр сквозь рыдания.

Лентяй тихо заскулил, словно сочувствуя ей. Клэр не знала, как долго она просидела так, вся в слезах, погруженная в воспоминания. Она очнулась, когда услышала скрип калитки и шаги. Чья-то тень упала на ее лицо. Клэр подняла голову и вздрогнула.

– Дуган! Я не слышала, как ты подъехал.

Он все еще был в костюме, галстук чуть сбился в сторону. Дуган опустился на корточки рядом с ней.

– Они сказали мне, что ты здесь. – Он вырвал сорняк из газона у могилы.

Клэр думала, что ощутит злость, разговаривая с Дуганом, но злости не было. Только горечь утраты и печаль.

– Спасибо, что ты ухаживаешь за Анжелой. Плита… кладбище… очень красивые.

– Я старался сделать так, как тебе бы понравилось.

Вот теперь злость пришла. Если бы он не заставил ее уехать, ему бы не пришлось догадываться, как бы она хотела увековечить память дочери. Она могла бы участвовать в выборе плиты и памятника. И они поддерживали бы друг друга, как все нормальные родители, потерявшие ребенка. Она бы выбрала, какие цветы посадить на могиле, и ухаживала бы за ней. Возможно, так она справилась бы с горем, отвлеклась. А он лишил ее этой возможности.

Руки, безвольно лежавшие на коленях, сжались в кулаки.

– Если бы ты меня не выгнал, ты бы знал, чего я хочу, – сказала она зло.

– Клэр, пожалуйста. Не здесь, не сейчас.

Он сжал ее локоть, наверное, пытаясь утешить. Но прикосновения Дугана – это не объятия Лилы или Фреда. Они всегда значили для нее слишком много. До сих пор значат.

– Я… я была бы тебе благодарна, если бы ты не прикасался ко мне, – сказала она дрожащим голосом.

– Я не имел в виду ничего такого… Просто ты сидела здесь такая несчастная, печальная. Я подумал, что ты нуждаешься в участии… друга.

– Друга? – Кончики губ Клэр опустились. – Шутка, я полагаю.

– Я хотел бы быть твоим другом.

– Не уверена, что это возможно.

– Может быть, со временем, – сказал Дуган и поднялся. – Послушай, я оставлю тебя одну. Чувствуй себя свободно и приходи, когда хочешь.

– Да, спасибо, я приду.

Клэр еще раз коснулась пальцами плиты и тоже поднялась, направилась к машине. Дуган провожал ее.

– У тебя хорошо идут дела, – сказала она.

– Это наша общая заслуга.

– Я здесь ни при чем. Но как тебе удалось превратить запущенную ферму, – Клэр провела рукой вокруг, – во все это?

– Много трудился. К тому же мне просто повезло.

– Каким образом?

– Через полгода после твоего отъезда однажды ночью позвонил Орвил.

– Что еще он хотел?

– Ты помнишь Джона, его сына?

– Да, конечно, помню.

– Джон тогда только вышел из наркологической клиники.

– Джон? Никогда бы не подумала, что он попытается излечиться от алкоголизма.

– У него не было выбора. Какое-то время Орвил все улаживал, если Джон напивался и выворачивал чей-нибудь почтовый ящик. Но однажды утром он врезался в парфюмерный магазин Мэрибэл, пьяный как свинья. Все там разгромил, выехал в потеках одеколона и шампуня. Мэрибэл вызвала полицию. У Джона было два выхода – отправиться либо в тюрьму, либо на лечение.

– Должно быть, Орвилу трудно было пережить это.