Узы

- Неудачу она приносит, - проворчал отец.

- Бать, но если у них так много денег, что ж у Олёнки за корысть тогда на меня присуху делать? С такими деньжищами да с такой красотой ее и побогаче кто возьмет.

- Грамота им нужна, а не деньги наши. Они ведь мне и дом пожечь обещали, и дочерей моих уморить, и проклятье наслать на семью до седьмого колена. Ворона эта черная много чего накаркала: и мне смерть лютую, и тебе жизнь короткую и несчастную.

- Но Олёнка-то при чем! Олёнка-то любит меня! Она и сама от дядьки-колдуна натерпелась, зачем ей меня обманывать из-за какой-то грамотки?

- Вот что. Завтра постись целый день, в воскресенье в церковь пойдем. Пусть причастит тебя батюшка да отчитает молитв на остуду.

В общем, посадил отец Сёмку под замок. Батюшка строгий пост ему велел блюсти, каждый день в церковь ходить, все обедни выстаивать. Молитвы над ним читал по часу, а то и по два - Сёмка штаны протер на коленках. Отец и церкви хорошо пожертвовал, и батюшке денег давал. Только не помогали ни пост, ни молитвы - чах Сёмка, на глазах худел и чернел. Батюшка говорил, что это бесы его изнутри точат, не нравится им в церкви, вот и злятся они. Через три недели мать не выдержала, сварила щей пожирнее, сметаны на хлеб намазала, сливок кринку поставила и велела Сёмке есть. Только ему кусок в горло не шел - он каждый день только и думал, как отца обмануть да из дому сбежать. Вспомнит, что Олёнка на мосту стоит и его ждет, - ни есть, ни пить не хочется.

К бабке его тоже водили, та головой качала, говорила, что очень сильна присуха. Матери велела землицы взять между двух гор - а какие тут горы, поля одни! Мать уж ехать собиралась незнамо куда, да бабка сжалилась, продала ей нужной землицы и медвежьих когтей еще, мелко изрубленных. В хлебец заговоренный все это запекли и велели Сёмке съесть - не помогло.

А на Ильин день отец объявил, что нашел Сёмке невесту - Катеньку, сестру Ваньки Рябого. Слова нет, хорошо была Катенька, и семейство у них не бедствовало, за ней приданого тысячу рублей одними только деньгами давали, не считая всего остального. Раньше отец на Катеньку и не смотрел, девчонок помоложе приглядывал - думал, что рано Сёмке жениться, может и погулять годок-другой. А Катеньке уж шестнадцать было, некогда ждать, пока Сёмка нагуляется.

Сёмку даже не спросили - без него по рукам ударили. Свадьбу назначили на Покров, хотя отцу Покров - самое неудобное время, все деньги в деле. Вот тут и взбрыкнул Сёмка: сказал, что лучше удавится, чем женится на Катьке. Что не он слово купеческое отцу Катькиному давал, не ему и держать. Отец и добром его упрашивал, и грозил, и прибил разок - Сёмка рогом уперся, хоть на куски его режь. А сам уж решил, что сбежит с Олёнкой и повенчается без отцовского благословения.

Отец о свадьбе-то по всей Черной Слободке раззвонил, взаперти Сёмку держать ему не с руки было - и так болтали много. Тут как раз время подошло посконь скупать, отец по деревням сам поехал, а Сёмку с приказчиком оставил встречать подводы на въезде в город. Дело-то Сёмка знал, торговаться умел не хуже отца, все хитрости мужицкие давно выучил, - но не до поскони ему было. В первую же ночь поехал к Олёнке. Она, конечно, на мосту его не ждала, а дома у нее он не бывал ни разу, знал только, что на отшибе она живет, в сторонке от Ужова. А ночи темные, долгие уже были - глаз коли. Сердцем он, что ли, почуял, куда ехать надо? Только видит вскоре огонек позади села, у самого леса. Пустил коня вскачь, не побоялся в темноте с дороги сбиться. Глядит, а Олёнка уж бежит ему навстречу. Услыхала издали топот копыт, узнала.

Соскочил Сёмка с коня, а она на шею ему кинулась, хоть раньше только за руку себя брать позволяла: плачет, смеется, слова ласковые шепчет. Рассказал ей Сёмка, как и что, предложил бежать вместе с ним. И подумал еще про себя, что если не согласится - может, прав отец, из корысти она замуж за него хочет. Но Олёнка даже раздумывать не стала, согласилась сразу. Конечно, подготовиться надо было, денег раздобыть на дорогу, батьку найти, который без благословения обвенчает, - тоже не задаром, - да и жить потом нужно чем-то. Сёмка думал в Москву двигаться, там людей побольше и заработок можно найти, но для этого надо хоть какой-нибудь документ иметь. В общем, условились, что к сентябрю Сёмка все соберет и так же, ночью, за Олёнкой приедет.

А прощались на заре - он чуть не наплевал на сборы в дорогу. Хотел тут же на коня ее посадить и увезти с собой куда глаза глядят.

Только иначе дело повернулось.

Оставалось до сентября несколько дней всего, уже собрался Сёмка в дорогу, когда отец взял его в город, - пили они в трактире с каким-то московским купцом, заносчивым и разбитным. И в Черную Слободку возвращались поздно, к полуночи ближе, верхом. Отец беду издали почуял, еще в перелеске коня погнал быстрее - зарево в небе разглядел. А уж как на мосток выехали, откуда всю Слободку видать, так сразу стало понятно, что это их дом горит. Отец так коня разогнал, что Сёмка отстал от него немного, совсем немного.