V.

А сейчас ему и сказать было нечего. Виктория полностью взяла разговор в свои руки, да и сам разговор был таким, что все уловки Макса были бесполезны. Никакого анатомирования прошедшего дня — увиденных пейзажей, гробниц, экзотических нищих, — ни малейшего восторга по поводу мелких сувениров, найденных в лавчонках и на базарах, никаких предположений относительно завтрашнего маршрута — только вскользь упомянутый прием в Австрийском консульстве. Вместо всего этого — односторонние излияния; Милдред, разглядывающая камень с ископаемым трилобитом, найденный ею неподалеку от Фароса,64 и двое мужчин, с отсутствующим видом слушающих Викторию и время от времени бросающих взгляды друг на друга, на дверь, на соседние столики. Обед был подан, съеден, убран. Но несмотря на полный желудок, Макс никак не мог развеселиться. Что-то угнетало его, и на душе было неспокойно. Во что же он вляпался? Он поступил опрометчиво, сделав ставку на эту компанию.

— Боже мой, — раздался возглас Гудфеллоу.

Подняв глаза, они увидели, как позади них материализовалась изнуренная фигура в вечернем костюме и, как оказалось, с головой рассерженного сокола. Голова загоготала, сохраняя злобное выражение. Виктория прыснула смешком.

— Это Хью! — радостно воскликнула она.

— Он самый, — гулко прозвучал голос откуда-то изнутри.

— Хью Бонго-Шафтсбери, — бесцеремонно уточнил Гудфеллоу.

— Хармахис — Бонго-Шафтсбери показал на глиняную голову сокола. — Бог Гелиополя и верховное божестве Нижнего Египта. Вещь подлинная, маска использовалась в древних ритуалах. — Он уселся рядом с Викторией. Гудфеллоу нахмурился. — Буквально значит «Хор на горизонте», изображаемый также в виде льва с человеческой головой. Как Сфинкс.

— О, — сказала Виктория (ах, это томное «о»), — Сфинкс.

— Как далеко вы намерены спуститься по Нилу? — спросил Порпентайн. — Мистер Гудфеллоу говорил, что вас интересует Луксор.

— Полагаю, это совершенно неосвоенная территория, — ответил Бонго-Шафтсбери. — С тех пор как Гребо в 91-м году раскопал гробницу фиванских жрецов,65 там практически не велось серьезных работ. Конечно, стоит посмотреть на пирамиды в Гизе, но все это жутко устарело после дотошного исследования мистера Флиндерса Питри66 лет шестнадцать-семнадцать назад.

Что это за тип, подумал Макс. То ли египтолог, то ли профан, цитирующий Бедекера? Виктория, изящно балансируя между Гудфеллоу и Бонго-Шафтсбери, старалась сохранить некое кокетливое равновесие.

На поверхности — все нормально. Соперничество двух мужчин за внимание юной леди, Милдред — младшая сестра, Порпентайн, по-видимому, личный секретарь, поскольку Гудфеллоу выглядел солиднее. Но что под этим кроется?

Макс с трудом пришел в себя. В стране Бедекера не должно быть самозванцев. Двуличие — вне закона; вести двойную игру значит быть Плохим Парнем.

Однако они лишь прикидывались туристами. Вели отнюдь не ту игру, что Макс; это его и пугало.

Разговор за столом закончился. Лица мужчин утратили какие бы то ни было признаки озарявшей их страсти. Причиной послужило приближение к столику ничем не примечательной фигуры в капюшоне и синих очках.

— Привет, Лепсиус,67 — сказал Гудфеллоу. — Что, устали от климата Бриндизи?

— Срочные дела призвали меня в Египет.

Итак, компания увеличилась с четырех до семи человек. Максу вспомнилось его видение. Что за чудная у них манера скитаться по свету, у этих двоих? Он заметил, как новоприбывшие перекинулись взглядами — и так же молниеносно почти одновременно с ними перемигнулись Порпентайн и Гудфеллоу.

Неужели таким способом определялись союзники? Да и были ли здесь союзники?

Гудфеллоу понюхал вино.

— А ваш спутник? — произнес он наконец. — Мы так надеялись снова его увидеть.

— Уехал в Швейцарию, — сказал Лепсиус, — страну свежих ветров и белоснежных гор. Приходит день, и вам надоедает этот грязный Юг.

— Но можно отправиться еще дальше на юг. Думаю, если спуститься по Нилу достаточно далеко, можно вернуться к первозданной чистоте.

Неплохое чувство ритма, отметил Макс. И жесты, сопровождающие фразы, на должном уровне. Кто бы ни были эти люди, они отнюдь не актеры-любители.

Лепсиус размышлял вслух:

— Разве там не царят звериные законы? Право частной собственности отсутствует. Идет драка. Победитель получает все. Славу, жизнь, власть, собственность — все.

— Может быть. Но в Европе, знаете ли, цивилизованное общество. К счастью, закон джунглей у нас не действует.

Странно, и Порпентайн, и Бонго-Шафтсбери молчали. Каждый пристально смотрел на своего партнера, сохраняя невозмутимое выражение лица.

— Что ж, увидимся в Каире, — сказал Лепсиус.

— Вполне возможно, — кивнул Гудфеллоу. И Лепсиус удалился.

— Какой странный джентльмен, — улыбнулась Виктория, удерживая Милдред, которая уже занесла руку, чтобы бросить камень в удалявшуюся фигуру.

Бонго-Шафтсбери повернулся к Порпентайну:

— Странно отдавать предпочтение чистоте, а не грязи?

— Это зависит от вашей работы, — возразил Порпентайн, — и работодателя.