В 2

– Это одна из моих версий. Кто знает, что там было на самом деле? Но большая ответственность за людей всегда подразумевает под собой жертвенность. Неважно, кто ты, родитель, любящий человек или просто неравнодушный прохожий, душа которого полна света. Поэтому, я готов умереть, зная, что мои подопечные останутся живы. Понимаешь?

Я кивнул, хотя в моей голове еще не все пазлы могли занять правильное место. Наверное, Гроссмейстер в чем-то прав. К примеру, я понимал желание отца или матери пожертвовать собой для жизни и здоровья ребенка. Для меня это было логично что ли. Но вот то, что Оракул позволил себя убить ради сохранения жизни простых обывателей... Он же не знал их, в конце концов. Единственный вариант, что в ближайшем будущем Талсиана уже нельзя было бы остановить. Но это все вилами по воде.

Я усмехнулся. Так то, чем занимался Оракул, чем пытается заниматься Оливерио и множество мелких Видящих и есть то самое «вилами по воде». Из всех вариантов пытаются определить тот, что вероятнее всего. Но неужели Оракул действительно так все и рассчитал. Поставил на шахматной доске себя на одно место с пешками, чтобы выиграть партию. Не знаю, не знаю.

– Мы пойдем, – сказал я неожиданно для себя и поднялся на ноги.

– Надеюсь, тебе поможет услышанное.

– Я тоже надеюсь. Если честно, я пока не знаю, что со всем этим делать. У меня вообще ни малейшего понятия.

К моему удивлению, Гроссмейстер подошел и просто пожал руку. Рис он удостоил лишь коротким кивком. После чего направился к бутылке. Да, это по-нашему, по-мужски. Когда надвигается глобальный трындец и ты не знаешь, что надо сделать, наступает время бухать.

– Оливерио вас проводит, – не поворачиваясь, сказал Гроссмейстер.

Но его слова были уже лишними. Потому что магистр открыл двери, точно все это время подслушивал (хотя может так оно и было) и жестом пригласил нас следовать за ним. Оливерио по-прежнему мне нравился больше из всей этой кодлы эмпатов, провидцев и прочих имбовых Ищущих. Даже сейчас он не стал лезть в кирзовых сапогах на накрахмаленную скатерть, а лишь отвлеченно спросил.

– Надолго в Прагу?

Я улыбнулся. Оливерио использовал не Игровое название, а обывательское. То ли он понимал, что оно для меня привычнее, то ли ему Прага была ближе, чем Порог.

– Пока не выгонят.

– Даже пива не попьете? – переиначил старую шутку магистр. – Кстати о пиве. Настоятельно рекомендую резаный Будвар в Синдикате. Если не попробуете, будете жалеть об этом всю жизнь.

– Всю оставшуюся и возможно недолгую жизнь.

Я явно испортил момент, как любитель бобовых портит в лифте воздух. Поэтому дальнейшую часть путешествия по богатому особняку мы провели в молчании. Рис вообще подвисла, словно копалась у себя в интерфейсе. А может думала о чем-то своем.

– Удачи вам, – серьезно сказал магистр. От его прошлой веселости не осталось и следа.

– И вам, – пожал я ему руку.

– Домой? – спросила Рис, как только за нами закрылась дверь. – Нога ноет, надо мазь купить.

– Говоришь как старуха. Оливерио прав, нужно хоть пива попить. Когда еще в Чехии будем. Я заодно квест на гарпий сдам. Ну и общину посмотрим, чем живут, чем дышат.

Рис не спорила. То ли и ей было интересно, то ли попросту сдалась. Я нашел точку, где мы вышли из врат и поставил там отметку. Теперь можно было идти не боясь заблудиться среди узких улочек. Вообще, Прага мне нравилась. Будто нарисованные, домики со строгими готическими крышами, видневшийся высоченный шпиль явно кафедрального собора, озирающиеся по сторонам туристы. И все вокруг чистое, ухоженное, что прикоснуться даже боязно.

Мы перешли по одному из старых мостов, названия которого я не знал, через замерзшую речку, название которой я тоже не знал, и стали петлять между трех и четырехэтажных домов. Мне взгрустнулось. Потому что стоило зайти в один из двориков и ничего не менялось. Прага не потеряла своей волшебной притягательности, наносной лоск не исчезал. Никаких полуразрушенных домов, обвалившихся крыш или покосившихся дверей стоило лишь обойти фасад. Снег убран, лишь запорошены выемки между камнями мостовой. Умеют же, стервецы.

Община оказалось в одном из таких двориков. Она занимала промежуточное состояние между нашей и Парижской. Несколько домов, в четырехэтажном – оказывали различные услуги, собранные под одной крышей. Синдикат стоял особняком, в невысоком здании. Что в остальных, Рис не рассказала.

Сам Синдикат оказался почти таким же. Первый этаж занимал бар, на втором стояли доски с поручениями, хотя и Игроки с кружками здесь встречались. Но, как я понял, за пивом и прочими напитками, им приходилось спускаться вниз. Тут же расположилась конторка, где поручения сдавали.