В 4:50 с вокзала Паддингтон

– Меньше, чем ничего, можно сказать, – бодро отозвался его собеседник. – Вы понимаете, это не фигура. Да и «Марицки-балет» не назовешь явлением. Выступают по пригородным театрикам, ездят на гастроли. Ни громких имен, ни звезд, ни знаменитых балерин. Впрочем, я отведу вас к мадам Жолье, которая его возглавляет.

Мадам Жолье оказалась деловитой живой француженкой с зорким взглядом, усиками и солидными отложениями жира.

– Не люблю иметь дела с полицией! – Она оглядела их неприязненно, не скрывая своего недовольства их приходом. – Всегда при первой возможности старается чинить мне затруднения.

– Нет-нет, мадам, вы не должны так говорить, – возразил Дессин, меланхолического вида мужчина, худой и длинный. – Когда, скажите, я вам чинил затруднения?

– А из-за этой дурочки, которая хватила карболовой кислоты? – не задумываясь, отвечала мадам Жолье. – Лишь потому, что влюбилась в chef d'orchestre [7], которому не нравятся женщины, у него другие склонности. Сколько вы шуму из-за этого подняли! Это нанесло вред моему прекрасному балету.

– Совсем напротив, принесло огромный кассовый успех, – сказал Дессин. – И когда это было – три года прошло с тех пор. Нехорошо помнить зло. Так вот, насчет этой девушки, Анны Стравинской.

– Да, и что же?

– Она что, русская? – спросил инспектор Краддок.

– Ничуть. Это вы из-за фамилии? Но они все берут себе такие фамилии, эти девицы. Ничем особенным не выделялась, танцует средне, внешность так себе. Elle u#tait assez bien, c'est tout [8]. Для кордебалета годится, в солистки – нет.

– Француженка?

– Вероятно. Паспорт у нее был французский. Хотя как-то раз она обмолвилась, что ее муж – англичанин.

– Так и сказала, что англичанин? И жив? Или умер?

Мадам Жолье пожала плечами.

– То ли умер, то ли бросил ее. Почем мне знать? Эти девушки – вечно у них истории с мужчинами.

– Когда вы ее видели в последний раз?

– Я везу труппу на шесть недель в Лондон. Даем спектакли в Торки, в Борнмуте, в Истборне, где-то еще, не помню, и в Хаммерсмите. Потом возвращаемся во Францию, но Анна, она с нами не едет. Она только посылает записку, что уходит из труппы и будет жить у родственников мужа, какой-то вздор в этом духе. Я не поверила, что это правда. Скорее, думаю, встретила мужчину, вы меня понимаете.

Инспектор Краддок утвердительно кивнул головой. Он догадывался, что в подобных случаях мадам Жолье ничего другого и не подумает.

– Невелика потеря для меня. Меня это не трогает. Придут танцевать другие, точно такие же, а может быть, и лучше, – я пожимаю плечами и больше не думаю об этом. С какой стати? Все они одинаковы, эти девушки, все помешаны на мужчинах.

– В какой это было день?

– Когда вернулись во Францию? Это было… да, в воскресенье перед Рождеством. А Анна, она ушла за два дня до того. Или три? Точно уже не помню. Но в Хаммерсмите танцевать в конце недели нам пришлось без нее и, значит, перестраиваться на ходу. Некрасиво с ее стороны, но эти девушки – когда речь заходит о мужчине, все они одинаковы. Я лишь объявила своим: «Нет уж, эту я назад не приму!»

– Досадно получилось для вас.

– Ба, я, – меня это не трогает! Не сомневаюсь, подцепила себе мужчину и захотела провести с ним рождественские каникулы. Это не мое дело. Я найду себе других девушек – таких, которые обеими руками ухватятся за шанс попасть в «Марицки-балет» и будут танцевать не хуже Анны, возможно – лучше.

Мадам Жолье на миг умолкла, после чего с внезапным проблеском интереса осведомилась:

– Почему вы ее разыскиваете? Ей что, оставили наследство?

– Наоборот, – вежливо отвечал инспектор Краддок. – У нас есть причины полагать, что ее, может быть, убили.

К мадам Жолье тотчас вернулось равнодушие.

– Ca se peut! Такое случается. Ну, что ж! Она была доброй католичкой. Ходила к мессе по воскресеньям и также, без сомнения, исповедываться.

– Когда-нибудь в разговоре с вами, мадам, она упоминала о сыне?

– О сыне? То есть, вы хотите сказать, был ли у нее ребенок? Вот это, думается мне, очень вряд ли. У этих девушек – но постоянно! – есть нужный адресок на крайний случай. О чем мсье Дессину известно не хуже меня.

– Ребенок мог родиться до того, как она пошла на сцену, – сказал Краддок. – Например, во время войны.

– Ah'dans la guerre. Это всегда возможно. Но если и так, я ничего о нем не знаю.

– А кто из девушек самая близкая ее подруга?

– Могу назвать вам двух-трех, но особенно близко она ни с кем не сходилась.

Добиться еще чего-либо полезного от мадам Жолье им не удалось.

Увидев пудреницу, она сказала, что у Анны была такая, но и у многих других девушек тоже. Возможно, Анна и покупала себе в Лондоне меховое пальто, но у нее об этом нет сведений.

– Я занята – репетиции, осветители, в моем бизнесе трудности на каждом шагу. Мне некогда обращать внимание на то, в чем ходят мои артисты.