V.

Заметив смущение Майстраля, Стенсил улыбнулся. — Мы старые друзья, мягко произнес он. Откуда-то — с самого дна — пришел последний всплеск двуличности и virtu. Он заставил себя войти в настоящее, будто понимал, что этот его визит станет последним. Положив руку на плечо докера, он сказал: Пойдемте. Мне надо дать вам инструкции. — Он подмигнул женщине: — Видите, номинально мы по-прежнему соперники. Существуют Правила.

За дверью его улыбка испарилась. — Теперь быстро, Майстраль, не перебивайте. Вы свободны. Мы больше не нуждаемся в ваших услугах. Ваша жена скоро родит, возвращайтесь к ней.

— Этой синьоре… — он кивнул в сторону гостиной, — я еще нужен. А у жены есть ребенок.

— Это приказ! От нас обоих. Могу добавить: если вы не вернетесь к жене, она убьет и себя, и ребенка.

— Это грех.

— На который она решится. — Но Майстраль пребывал в растерянности.

— Хорошо, если я снова увижу вас здесь или вместе с моей женщиной… удар достиг цели: на губах Майстраля заиграла хитрая ухмылка, — я сообщу ваше имя рабочим. Знаете, что они с вами сделают, Майстраль? Разумеется, знаете. Я даже могу нанять Banditti, если вы предпочитаете умереть поживописнее… — Майстраль стоял неподвижно, с застывшими глазами. Стенсил еще пару секунд понаблюдал эффект магического слова «Banditti», а затем просиял своей лучшей — и последней — дипломатической улыбкой: — Вы свободны. Вы, ваша жена и Майстраль-младший. Не лезьте в кровавую баню. Сидите дома. Майстраль пожал плечами, повернулся и ушел. Он не оглядывался. Его медленные шаги стали менее уверенными.

Стенсил прочел короткую молитву: Дай ему с годами терять свою уверенность.

Когда он вернулся в гостиную, Вероника улыбнулась. — Все?

Он рухнул в кресло "Луиза Квинз" между двумя серафимами, причитавшими над темной-зеленым вельветовым газончиком. — Все.

Обстановка накалялась до 6 июня. Подразделения гражданской полиции и военных были приведены в состояние повышенной готовности. Торговцев снова предупредили, чтобы они закрыли магазины.

7 июня в 15:30 на Страда Реале начала собираться толпа. Через полтора дня в ее руках была половина улиц Валетты. Они напали не только на «Кроникл» (как и обещали), но и на Юнион Клаб, Лицей, Дворец, на дома депутатов-антимиццистки, на незакрывшиеся кафе и магазины. Десантные группы с корабля Его Величества «Эгмонт», подразделения армии и полиции совместными усилиями наводили порядок. Пару раз они выстраивались в цепь, пару раз открывали огонь. Трое мирных жителей были убиты, семеро — ранены. Десятки получили травмы в ходе массовых беспорядков. Было подожжено несколько зданий. Два грузовика Королевских ВВС с установленными на них пулеметами рассеяли атаку на мельников в Хамруне.

Незначительный водоворот в мирном курсе мальтийского правительства дошел до сегодняшнего дня в виде единственного отчета следственной комиссии. Июньские беспорядки (как их стали называть) закончились также внезапно, как и начались. Ничего не решилось. Основной вопрос — о самоуправлении оставался открытым до 1956 года. К тому времени Мальта дошла лишь до двоевластия, а если с кем и сблизилась, так с Англией — в феврале, когда избиратели проголосовали три к одному за введение мальтийских парламентариев в британскую Палату общин.

Рано утром 10 июня 1919 года шебека Мехемета отвалила от причала Ласкарис. На корме сидел Сидней Стенсил, похожий на старомодный корабельный механизм. Никто не пришел проводить его. Вероника Манганезе держала его при себе до тех пор, пока в нем нуждалась. Он смотрел назад.

Однако, когда шебека миновала форт Святого Эльма, наблюдавшие заметили, как к причалу подъехал сияющий «Бенц», одетый в черную ливрею шофер с изувеченным лицом подошел к краю пирса и стал смотреть вслед судну. Через пару мгновений он поднял руку и замахал странно сентиментальными женскими движениями запястья. Он крикнул что-то по-английски, но никто из наблюдавших не разобрал слов. Он плакал.

Проведите линию от Мальты до Лампедузы. Пусть она будет радиусом. Где-то в этом круге вечером десятого возник водяной смерч, продолжавшийся всего пятнадцать минут. Но этого хватило, чтобы, завертев, поднять футов на пятьдесят скрипящую шебеку с подставленным безоблачному небу обнаженным горлом Астарты и швырнуть обратно в Средиземное море, на котором остаточные поверхностные явления — барашки, плавучие островки водорослей и миллионы плоскостей, отразивших после происшедшего часть жесткого солнечного спектра, — не оставили никаких следов от того, что осталось лежать внизу тем тихим июньским днем.