Читаем В.А. Жуковский в воспоминаниях современников полностью

Сорван был, когда поэта гений

Лишь вполне развил свою могучесть.

Он широким, львиным перескоком

В вечность перенесся, до конца

Верный быстроте своих движений.

Вдруг сказал он: "Кончено",-- и, бросив

Нам свой прах, душой воспрянул к небу.

Этот -- от своих единоземцев

В удаленье -- долго испарялся,

Чистым воздымаясь фимиамом.

Он, вдали, как призрак светоносный,

Более и более терялся

В глубине безоблачного неба,

И, как звук, эоловою арфой

Изнесенный, замирая сладко,

Утихал он,-- и -- конца не слышно,--

Он и исчезая продолжился.

Тот хотел как будто б самой смертью

Вдруг расторгнуть вечную преграду,

Что живых от мертвых отделяет,--

Распахнуть нам настежь эти двери ,

И открыть нам миром в полном блеске

Неба светозарного пучину.

Этот, мнится, возносясь, хотел лишь

Отодвинуть только край завесы,

Между небом и землей простертой,

Чтоб не вдруг сиянием безмерным

Поразить нам немощные очи,

К сумраку привыкшие земному.

И его не стало... Нет обоих!

Их не стало, но святые звуки

Лир их сладкострунных вечно живы.

Тот нам в душу пламенные ямбы

Мечет и, упругой сталью слова

Проводя глубокие бразды

По сердцам, оледенеть готовым,

Вспахивает почву, обжигая

Корни закоснелые, и зерна

Вбрасывает мысли плодотворной

И живого, трепетного чувства

В этот прах, побеги вызывая

Чудной жизни из юдольной грязи.

Этот -- льется звучными слезами,

Жаркими, истекшими из сердца,

Где горит огонь неугасимый,

Но, в земной прохладной атмосфере

Освежаясь, падают оне,

Как роса, на грудь земли несчастной,

Чтоб ее, иссохшую, увлажить,

Умягчить и утолить ей жажду,

А потом они восходят снова

Легким паром, смешанным с дыханьем

Ими орошенных злаков дольних

И цветов, в свое родное небо --

К вечному истоку своему.

  1852

Ф. И. ТЮТЧЕВ

30. ПАМЯТИ В. А. ЖУКОВСКОГО

1

Я видел вечер твой. Он был прекрасен!

В последний раз прощаяся с тобой,

Я любовался им: и тих, и ясен,

И весь насквозь проникнут теплотой...

О, как они и грели и сияли --

Твои, поэт, прощальные лучи...

А между тем заметно выступали

Уж звезды первые в его ночи...

2

В нем не было ни лжи, ни раздвоенья --

Он все в себе мирил и совмещал,

С каким радушием благоволенья

Он были мне Омировы читал...1

Цветущие и радужные были

Младенческих, первоначальных лет...

А звезды между тем на них сводили

Таинственный и сумрачный свой свет...

3

Поистине, как голубь, чист и цел

Он духом был; хоть мудрости змииной

Не презирал, понять ее умел,

Но веял в нем дух чисто голубиный.

И этою духовной чистотою

Он возмужал, окреп и просветлел.

Душа его возвысилась до строю:

Он стройно жил, он стройно пел...

4

И этот-то души высокий строй,

Создавший жизнь его, проникший лиру,

Как лучший плод, как лучший подвиг свой,

Он завещал взволнованному миру...

Поймет ли мир, оценит ли его?

Достойны ль мы священного залога?

Иль не про нас сказало Божество:

"Лишь сердцем чистые, те узрят Бога!"2

  Конец июня 1852

31

* * *

Прекрасный день его на Западе исчез1,

Полнеба обхватив бессмертною зарею,

А он из глубины полуночных небес --

Он сам глядит на нас пророческой звездою.

  11 апреля 1857

32. 17-е АПРЕЛЯ 1818

На первой дней моих заре,

То было рано поутру в Кремле,

То было в Чудовом монастыре,

Я в келье был, и тихой и смиренной,

Там жил тогда Жуковский незабвенный.

Я ждал его, и в ожиданье

Кремлевских колколов я слушал завыванье.

Следил за медной бурей,

Поднявшейся в безоблачном лазуре

И вдруг смененной пушечной пальбой, --

Все вздрогнули, понявши этот вой.

Хоругвью светозарно-голубой

Весенний первый день лазурно-золотой

Так и пылал над праздничной Москвой.

Тут первая меня достигла весть,

Что в мире новый житель есть

И, новый царский гость в Кремле1,

Ты в этот час дарован был земле.

С тех пор воспоминанье это

В душе моей согрето

Так благодатно и так мило --

В теченье стольких лет не измен<яло>,

Меня всю жизнь так верно провожало, --

И ныне, в ранний утра час,

Оно, все так же дорого и мило,

Мой одр печальный посетило

И благодатный праздник возвестило.

Мнилось мне всегда,

Что этот раннего событья самый час

Мне будет на всю жизнь благим

предзнаменованьем,

И не ошибся я: вся жизнь моя прошла

Под этим кротким, благостным влияньем.

И милосердою судьбою

Мне было счастье суждено,

Что весь мой век я <над собою>

Созвездье видел все одно --

Его созвездие, -- и будь же до конца оно

Моей единственной звездою

И много-много раз

Порадуй этот день, и этот мир, и нас...

  17 апреля 1873

А. Н. МАЙКОВ

33. ЖУКОВСКИЙ

В младенческих годах моих далеко

Мне видится его чудесный образ...

Как будто бы меня, еще ребенка,

При факелах, в готическом соборе,

Средь рыцарей, он, величавый старец,

В таинственный союз их посвящает...

И рыцарства высокие обеты

Я говорю за ним -- и чую в страхе,

Что прозреваю в мир, тогда впервые

Открывшийся очам моим духовным...

Он говорит о Вере, о Надежде,

И о Любви, и о загробной жизни

И сам как бы на рубеже земного

Стоит, вперяя взор открытый в Вечность...

И у меня в восторге бьется сердце,

И отдаюсь я весь святому старцу,

И странствовать иду за ним по свету...

По манию жезла его повсюду

Из глубины времен миры выходят...1

Таинственный Восток разоблачился --

Та даль веков, когда между людьми,

Прияв их образ, странствовали боги,

Их посвящая в тайны искупленья, --

Та даль веков, когда богатыри,

Перейти на страницу:

Похожие книги

Адмирал Советского Союза
Адмирал Советского Союза

Николай Герасимович Кузнецов – адмирал Флота Советского Союза, один из тех, кому мы обязаны победой в Великой Отечественной войне. В 1939 г., по личному указанию Сталина, 34-летний Кузнецов был назначен народным комиссаром ВМФ СССР. Во время войны он входил в Ставку Верховного Главнокомандования, оперативно и энергично руководил флотом. За свои выдающиеся заслуги Н.Г. Кузнецов получил высшее воинское звание на флоте и стал Героем Советского Союза.В своей книге Н.Г. Кузнецов рассказывает о своем боевом пути начиная от Гражданской войны в Испании до окончательного разгрома гитлеровской Германии и поражения милитаристской Японии. Оборона Ханко, Либавы, Таллина, Одессы, Севастополя, Москвы, Ленинграда, Сталинграда, крупнейшие операции флотов на Севере, Балтике и Черном море – все это есть в книге легендарного советского адмирала. Кроме того, он вспоминает о своих встречах с высшими государственными, партийными и военными руководителями СССР, рассказывает о методах и стиле работы И.В. Сталина, Г.К. Жукова и многих других известных деятелей своего времени.Воспоминания впервые выходят в полном виде, ранее они никогда не издавались под одной обложкой.

Николай Герасимович Кузнецов

Биографии и Мемуары
100 великих гениев
100 великих гениев

Существует много определений гениальности. Например, Ньютон полагал, что гениальность – это терпение мысли, сосредоточенной в известном направлении. Гёте считал, что отличительная черта гениальности – умение духа распознать, что ему на пользу. Кант говорил, что гениальность – это талант изобретения того, чему нельзя научиться. То есть гению дано открыть нечто неведомое. Автор книги Р.К. Баландин попытался дать свое определение гениальности и составить свой рассказ о наиболее прославленных гениях человечества.Принцип классификации в книге простой – персоналии располагаются по роду занятий (особо выделены универсальные гении). Автор рассматривает достижения великих созидателей, прежде всего, в сфере религии, философии, искусства, литературы и науки, то есть в тех областях духа, где наиболее полно проявились их творческие способности. Раздел «Неведомый гений» призван показать, как много замечательных творцов остаются безымянными и как мало нам известно о них.

Рудольф Константинович Баландин

Биографии и Мемуары
100 великих интриг
100 великих интриг

Нередко политические интриги становятся главными двигателями истории. Заговоры, покушения, провокации, аресты, казни, бунты и военные перевороты – все эти события могут составлять только часть одной, хитро спланированной, интриги, начинавшейся с короткой записки, вовремя произнесенной фразы или многозначительного молчания во время важной беседы царствующих особ и закончившейся грандиозным сломом целой эпохи.Суд над Сократом, заговор Катилины, Цезарь и Клеопатра, интриги Мессалины, мрачная слава Старца Горы, заговор Пацци, Варфоломеевская ночь, убийство Валленштейна, таинственная смерть Людвига Баварского, загадки Нюрнбергского процесса… Об этом и многом другом рассказывает очередная книга серии.

Виктор Николаевич Еремин

Биографии и Мемуары / История / Энциклопедии / Образование и наука / Словари и Энциклопедии