В ад с «Великой Германией»

Эти заключительные слова заканчивают диафильм о дивизии мотопехоты «Великой Германии» и ее «сестер»: танкового корпуса «Великая Германия», танковой гренадерской дивизии «Бранденбург», караульного батальона «Великой Германии», гренадерской бригады «Фюрер», танковой гренадерской дивизии «Фюрер» и танковой гренадерской дивизии «Курмарк».

Большевистский писатель Илья Оренбург — к советским солдатам:

«Солдаты Красной Армии! Убивайте! Убивайте! Убивайте! Если ты оставишь немца жить, немец повесит русского человека и опозорит русскую женщину. Если ты убил одного немца, убей другого — нет для нас ничего веселее немецких трупов. Не считай дней. Не считай верст. Считай о днях убитых тобой немцев. — „Убей немца!“ — это просит старуха мать. — „Убей немца!“ — это молит тебя дитя! — „Убей немца!“ — это кричит родная земля. Не промахнись. Не пропусти. Убей!»[27]

Хотя эти строки и опровергались, все же они оставались основной установкой советских солдат и были направлены против немецкого населения!

Моя дорога!

Как длинна она была? Гром гремел над землей и морем, молнии прорезали небо, повсюду разгоралось красное пламя. Смерть собирала обильный урожай. Рушились здания. Люди кричали, требуя права и мира! Они преклоняли свои головы над землей. Сегодня этот жар еще тлеет, хотя и медленно. Натруженные руки ворочают камни и ремонтируют дом, который горел в огне. Они стремятся зажить по-новому. Но надо разрешить себе обратить свои мысли назад — далеко назад! Вспоминаешь ли ты о том, как последний раз был в этом доме? Когда мы все сидели за одним столом? Медленно капало красное вино в блестящие бокалы. Мы предвидели тогда, что будет много крови и горя. Мерцали белые свечи, бросая на стены искаженные тени. Спокойствие казалось зловещим! И затем мы уезжали — ты, ты и я. Те же песни, которые мы пели дома, звучали и в дальних странах. Вздымалась пыль, затмевая все вокруг, поднимались туманы. Мы носили всю ту одежду, что одевали и дома, и думали — право за нами! Мы много и азартно спорили, однако в душе часто спрашивали самих себя: «Зачем?» Насладились ли мы уже жизнью? Или понимали, что когда-нибудь пульс перестанет биться? Мы были еще детьми! Тот, у кого в душе зрели безмолвные жалобы, не решался произнести их вслух. Но воспоминания не оставляли нас, и беспокоящиеся сердца спорили с жизнью, как будто бы они не могли дождаться нашего взросления! После неутомимых маршей на Восток мы начали покидать захваченную чужую страну. Коса срезала цветущую жизнь и пела свою сытую песню до тех пор, пока ты еще оставался в поле. Было раннее утро. Свет тысячекратными лучами охватил землю и засверкал по всему пространству. По стране, на которую ты опускался со стоном. Смерть постепенно настигала нас здесь в своей светлой одежде, которая так обманчиво блестела. В тишине опустели дома и площади! Истощенные массы людей покидали улицы, свою родину, свой двор и свой город. И куда бы они ни пришли, больные и парализованные, на своей родине они были желанными гостями! В бескровных сердцах, ослепленных глазах, в изнурительных гримасах и жалких просьбах тлилась их жизнь! И они вымаливали конец всему этому ужасу — по праву! Годы проходили в уходящем времени. «Господи, прекрати наконец деяния наших рук!» Мы готовы! Мы устали, ослабли, погибли душой, в нас нет больше жизни. Мы лишены всего, разве что наши воспоминания оживляют потерянную родину нашу.

Я иду по полям, и старый лес вокруг поет мне песни, как когда-то, когда я был ребенком. Я вижу отражение сельских домиков в пруду, спокойном, как звезды и мир. Но тут отовсюду раздаются крики: «Назад!» Толпа истощенных парней шлет мне бессмысленные проклятья: «Вниз! Предатель! Мятежник!» И затем леса и луга вздрогнули от катящихся колес и вздрагивающих рельсов!

На родине! Посмотри, не уставай смотреть и не вытирай слез, текущих у тебя по щекам. И не покидай свою собственную постель, ложись и не думай о том, что было вчера! Возьмись снова за свой дневник, сохрани в памяти свою жизнь и сиди до утра! Из треснувшей дымовой трубы снова идет чад. Работа начинается!

Молитвы солдат нашего поколения

Бог, наш господин,

В этот час мы стоим, открыв свою жизнь перед твоим лицом.

Не нужно тебе ничего объяснять. Ты и так смотришь в наши сердца.

Ты лучше знаешь каждого из нас, чем мы являемся для себя и для друзей.

Твой приговор справедлив, и это милосердно.

Ты знаешь лучше, чем мы сами, каковы наши последние мысли, наши сокровенные желания и речи.

Ты знаешь также, что воспоминания о нашем прошлом всегда сопровождают нас. Прошлое, прошлое, в котором нами управляли границы наших наклонностей.

Прошлое, которому не было чуждо ничто человеческое.

Человеческое богатство всегда сопровождалось человеческой нищетой.

Действия наряду с бездействием, наряду с преступлениями; мужество наряду с трусостью, верность наряду с изменой, жизнь наряду со смертью; надежда наряду с отчаянием и самоотверженностью; наряду с эгоизмом, лечение наряду с ранением.