В ад с «Великой Германией»

13 апреля 1944 г. Здесь мы еще не соприкоснулись с противником. Наш боевой батальон состоит из командира ротмистра Кюна, адъютанта, лейтенанта по особым поручениям и автора. Вся наша связь — только голосовая, и ни одной пишущей машинки! Лишь карандаши и блокноты. Как у старых германцев, но дела идут! Погода мрачная и влажная. Связной-мотоциклист прибывает к нашему штабу. У нас нет ни радио, ни газет. Мы не можем ничего узнать о положении на фронтах, хотя это нас, конечно, здесь, в Карпатах, особенно интересует. Тут все иначе, чем в России! Там мы видели привычные необозримые низменные пространства. Это была идеальная территория для наступления больших подвижных соединений. Танковые сражения часто в летних цветущих нивах, в пыльных степях или на шоссе. Бывало, лил непрекращающийся дождь, заливающий все дороги. Там мы чувствовали бесконечность огромных русских просторов. А теперь, в горных Карпатах, с их тесными, извилистыми долинами и высокими горами, совсем другое дело. Здесь сплошь хвойные леса и узкие тесные ущелья. Здесь непроходимые дороги, перевалы, поселки и города в горах. Мы даже не в состоянии образовать сплошную линию фронта. Для этого у нас слишком мало солдат и оружия. Мы обороняем здесь всего лишь одну долину длиной в 35 км. И с едва подготовленными молодыми солдатами. Гражданское население ночью вообще не появляется на улицах. Я видел большой плакат с надписью: «Nuieste voie seara deamere prin ceet moartea», что означает: «Появление ночью на улицах запрещено! Это равносильно смерти!» (так перевел мне румын). Я еду на мотоцикле из Фрумоса к роте унтер-офицера Шписса. Там осматриваю, как строятся укрепления и наблюдательный пункт, откуда корректировщик может наблюдать за противником и руководить стрельбой из минометов. Здесь вроде бы все в порядке. Строительство идет в «обезьяньем темпе», так как никто толком не знает, не появится ли здесь русская разведывательная группа и не перестреляет всех! Идет дождь, на улицах скользко. Однажды мы чуть не упали! Но, слава богу, возвратились удачно. Утром я разговаривал с гражданским румыном Николаем. Он сказал: «Дайте мне винтовку, и я буду стрелять в русских!» Здесь население разделяет нашу участь. Это им свойственно. Они задерживают подозрительных иностранцев как шпионов или партизан. И тем не менее они частично являются непредсказуемыми! Мы будем повсюду изымать продукты и доставать питьевую воду. Сегодня с двумя румынами едем в Гура Хуморулуй. Я узнаю, что фельдфебель Гербер прибывает сюда нашим обозом. На мельнице нагружаю полцентнера пшеничной муки и затем быстро возвращаюсь назад, в Гура Хуморулуй. Все надо делать быстро, чтобы вовремя вернуться в Ватра Молдавию. Когда я прибуду туда, там уже все должны быть готовы к выступлению. Я быстро разбираю почту. К сожалению, мне нет ни одного письма. Тут мне приходит на ум, что сегодня у моей матери день рождения, а я ее предварительно не поздравил! Я обычно езжу на своем мотоцикле, но тут все же пересаживаюсь на грузовик. Однако я еще пока не устал от этой жизни! Мы подъезжаем к штабу батальона около 23.00. Прибыв в Гура Хуморулуй, размещаемся по квартирам.

15 апреля 1944 г. Утром первые выстрелы русских будят нас! Бой уже гремит в городке. Я иду в штаб и узнаю, где находятся мои минометчики. Оказывается, они расположились за кладбищем и роют окопы около стен. «Ну, теперь враг от нас уже совсем близко», — говорит один из них задумчиво. Мой наблюдательный пункт обустраивается слева на склоне в лесу. Иван беспорядочно стреляет по близлежащей местности. Он, видимо, ждет нашего огня, чтобы засечь огневые точки. Поэтому мы на его огонь не отвечаем. Я иду к другому взводу, чтобы осмотреть его позиции. Они лежат, правда, в глубокой низине, но точно перед ними установлен наблюдательный пункт артиллерии, и ее иваны уже засекли. Это плохо! Теперь я иду по склону вверх к нашему наблюдательному пункту. Оттуда мы имеем очень хороший обзор. В то время как я «пеленгую» наше положение, иван производит два выстрела из «трахх-бумм» по горе. Теперь мне надо, однако, убираться отсюда! На командном пункте роты пристреливается унтер-офицер Шписс. За ним наблюдает наш молодой лейтенант Хартвиг. Я делю мой командный пункт с командиром зенитного орудия. Это фельдфебель Пликат, командир взвода. Позднее он получил Рыцарский крест за свои удачные самостоятельные решения во время очень тяжелых сражений в Литве. Мы сидим в маленьком доме примерно в 150 м от кладбища за широким круглым столом. Здесь есть даже пианино! Во фронтон дома иван уже посылал снаряд из «трахх-бумм». Так как мы оптимисты, то считаем, что в одно место попадание дважды исключено. Ночью дважды контролируем письма, а затем спим довольно спокойно.