В ад с «Великой Германией»

1–2 февраля 1945 г. В домах функционируют телефон, радио и свет! Приборы, о которых мы уже давно позабыли. Вода в кранах. Вояки все время готовят себе горячую пищу. И кладовые еще полны продуктов. Я провел вечером еще несколько часов с командирами рот у комбата, когда офицеры внезапно вышли. Я тоже иду на кухню и снимаю свои валенки. Это теперь больше не русские конфискованные валенки, а скатанные, но немецкие, из кожи, покрытой войлоком. Так как валенки стали влажными, я ставлю их на печь, в которой еще осталось немного тепла. Усталый, ложусь спать. Проснулся бодрым, но рядом пахло чем-то горелым. Плита на печи оказалась слишком горячей, и войлок, а также часть кожи начали тлеть. Откуда теперь я достану новые валенки или какую-нибудь другую обувь? Однако, на мое счастье, в кладовой я нашел резиновые сапоги, которые оказались мне как раз впору. Чтобы они свободнее сидели на лодыжках, я пристегнул вовнутрь так называемый походный ремень. (В этих резиновых сапогах я мчался за иванами до 17 марта 1945 года на опушке леса за Пёршкеном и обслуживал миномет.) Только я лег спать, как меня разбудил связной: «Вставайте и готовьтесь! Мы выступаем завтра рано утром!»

Конец близок

Восточная Пруссия отрезана от империи!

3 февраля 1945 г. Усталых до смерти парней разбудили, все приготовления закончены, и через час, примерно в 05.00, 2-й батальон был готов начать атаку. Основное направление — на запад! К побережью, вдоль шоссе Райх 1 (идет от голландской границы севернее Аахена к Дортмунду, затем к Берлину, до Кенигсберга и далее). Солнце еще не взошло, и было темно, когда мы подошли к набережной. Там царит паника. На бранденбургском направлении появились русские, между Вартхеном и Хайде Вальдбургом. Они рвутся вдоль шоссе Райх 1 к побережью. Однако мы точно не знаем, где эти войска находятся. Пока нас представляли офицерам, началось важное обсуждение. Необходимо было прояснить ситуацию. Русским оставалось еще достаточно времени на таком длинном пути. Едва ли они знают, что здесь их ожидает серьезное сопротивление. Нашего командира легких полевых орудий обер-фельдфебеля Гроссе и меня спрашивают, что собирается предпринимать командование 6-го и 7-го пехотных батальонов. Однако мы знаем только одно: «Приказано атаковать!» Положение становится критическим! За нами большой город Кенигсберг, многие дома в котором уже горят, и сверх того, слышны раскаты разрывов снарядов и треск гранат. Это и наши, но также и русские ведут огонь. В то же время постоянно раздается быстрый стрекот немецких пулеметов 42-го калибра и более медленных — крупнокалиберных. Повсюду высоко поднимаются осветительные ракеты. Наши ярко-белые и зеленовато-белые — русских. «Город обстреливают! Кенигсбергу грозит непосредственная опасность. Так складывается ситуация, что Восточная Пруссия будет отрезана от империи. Враг уже перед Данцигом! Мы здесь зажаты на узком пространстве. Что это? Конец? Должны ли мы погибнуть здесь?» Пароль Восточно-Прусской операции гласит: «Смелость и надежда!» Мы осторожно двигаемся, свернув с набережной к Вартхену. Позднее получаем приказ идти южнее Хаффштрома к шоссе Райх 1 и далее на юго-запад к Вартхену. Там атаковать русских и занять позиции. Утренний сумрак постепенно развеивается. Артиллерийский огонь с обеих сторон усиливается. Зловеще громыхают орудия. Снаряды свистят в воздухе. Где-то слева, в стороне от нас, барабанит иван своими «катюшами». Внезапно перед нами вспыхивают огоньки винтовочных и пулеметных выстрелов. Мы уходим, так как оказываемся в слишком близком соприкосновении с превосходящим противником! У меня создается впечатление, что иван уже полностью хозяйничает на шоссе Райх 1. И мы скоро замечаем, что русские уже вышли на набережную. Заградительный огонь поставлен и на правом, и на левом флангах и перед нами! Мы растянулись в длинную линию далеко друг от друга. Противник здесь очень силен! Так как атака его была внезапной, мы не имеем никакой поддержки артиллерии. Сильный орудийный огонь заставляет нас вновь и вновь прижиматься к земле. Мы уже почти вышли к шоссе, но вынуждены были остановиться. Во время этой атаки убили командира 6-го батальона обер-лейтенанта Охмана. Удивительно, как двум унтер-офицерам и девяти солдатам удалось вернуться назад. Наш командир батальона пока еще не появился. Когда русские замечают, что мы хотим выйти к трассе, они обстреливают нас из своей артиллерии. Это тем более опасно, что мы залегли на открытом пространстве без какого-либо обеспечения боеприпасами и продовольствием. Однако куда теперь идти? Тут мы заметили примерно в 200 м за нами большой серый бетонный бункер. Как я позднее узнал, это была цепь укреплений из 15 бункеров, окружавших Кенигсберг еще в Первую мировую войну. К сожалению, все они уже морально устарели.