В аду горячо целуются

Парень зашел в кабинет самым последним. Участковый, директор и куратор вместе сидели за учительским столом. Евгений Петрович, расположившийся между дам, жестом указал ему на парту перед ними. Сергей обреченно побрел к месту, будто на эшафот. Танк сурово отчитала его за то, что он не поздоровался со старшими. Парень испуганно буркнул «здрасьте». Пристальный взгляд участкового, сердитое выражение лица директрисы и презрительная гримаса куратора не оставляли никаких сомнений – они в курсе. Неприятный холодок пробежал по спине Сергея. Загнанным зверем он сидел перед охотниками и смиренно ожидал своей участи.

Формальные вопросы только подтверждали осведомленность полиции и руководства интерната в причастности Сергея к смерти физрука. Когда участковый достал из пакета и поставил на стол красный термос, парень схватился за голову и заплакал. Обвинению не требовалось его признание, они уже все знали. Отпираться было бессмысленно.

Сотрудники патрульно-постовой службы проводили Сергея до его комнаты. Ему дали пять минут на сборы. Удрученный Андрей смотрел в пол, зареванные Ванька с Колей помогали потерянному Сергею собрать вещи. Мальчишки пихали в клетчатую сумку свои собственные сухари и конфеты.

– Тебя Чуб сдал Танку, – еле слышно прошептал Ванька на ухо Сергею, когда застегивал сумку.

Парень встретился глазами с мальчишкой, и тот молча кивнул. Сергей непонимающе посмотрел на Андрея, и сосед впервые после допроса глянул в ответ. В его взгляде читалось сожаление, но никак не предательство. Сергей почувствовал себя ничтожеством из-за пустых подозрений в адрес соседа.

– Я когда зашел туда, – сказал Андрей. – Они мне показали термос Елены Андреевны и сами все рассказали. Сказать, что я охренел, ничего не сказать.

– А как Чуб то узнал? – ошарашенно спросил Сергей у Ваньки.

– Тебя Степа с Женей Косым видели, когда ты в зал ЛФК заходил, – пояснил мальчик. – Потом уже, когда все узнали об отравлении Ма… Елены Андреевны, они сидели у колясочников в сто первой и там рассказали, как ты туда зашел и вышел перед уроком. Чубу, видимо, доложили колясочники.

Сергей вспомнил, как Степан с Женей Косым стояли у шведской стенки и шушукались, глядя на него. Тогда он не придал этому значения, предположив, что они вспомнили курьез на ипподроме. Парень понурил голову, проглотил слезы в горле и протянул руку Андрею. Тот встал и с серьезным и сочувствующим видом пожал ее. Потом Сергей приобнял Ваньку, после него Колю и произнес:

– Спасибо, ребят. Не поминайте лихом.

Парень вместе с ППСниками вышел из комнаты и прошел до самого выхода мимо столпившихся в коридоре ребят. Все они громко перешептывались, тыча в него пальцем. Директриса на улице что-то там говорила о позоре, который он навлек на «спернат», но Сергей не слышал ее слов. Он молча сел в «Козел» и покинул стены спецучреждения.

Эпизод 4. Неволя

Сергея из участка, где он провел ночь, привезли в СИЗО. Ему выдали робу и постельное, а «ништяки» из сумки забрали при обыске. Затем проводили в камеру. На следующий день его вызвал на допрос следователь и заставил написать письменное показание. Но при виде медленно и коряво пишущего обычной ручкой парня седой полноватый мужчина потерял терпение и отправил его обратно в камеру. Когда его вызвали второй раз, заявление уже было составлено, якобы со слов парня, и Сергею оставалось его лишь подписать. Исходя из написанного, парень осознанно отравил человека, что повлекло за собой его смерть. Плач и раскаяние Сергея не помогли разжалобить хмурого дядьку, следователь даже бровью не повел, а только прикрикнул, чтобы тот подписал и убрался в камеру.

Сергей ждал суда и одновременно боялся, что этот день наступит. Своему защитнику, Сергею Петровичу, уверенно говорившему и выглядевшему мужчине средних лет, парень долго и слезливо оправдывался, что не хотел никого убивать и не знал, что там, в термосе, был алкоголь. Защитник не очень внимательно слушал, равнодушно кивая головой в такт рассказчику, а затем заверил, что выйдут на «условку», получив сто одиннадцатую – по неосторожности. Но Сергея не покидало чувство тревоги, словно от него что-то скрывают. Перспектива попасть в воспитательную колонию парня совсем не радовала. Он не мог спать из-за раздумий о содеянном и мыслей, что попадет в тюрьму к настоящим преступникам. Его будут бить, унижать, скорее всего опустят. Однако, в душе теплилась надежда на смягчение. Ведь он – несовершеннолетний, к тому же еще болен ДЦП, ему никак нельзя в колонию с таким здоровьем. Нужен массаж, ЛФК и так далее. А в тюрьме всего этого нет.

Здесь, в СИЗО парня посадили в одиночку. С остальными ребятами он пересекался в столовой и на общем дворе во время прогулок. Много было таких же напуганных мальчишек, не понимающих, как они сюда попали. Те, кто загремел второй раз, отличались наглым и самоуверенным поведением, но и в то же время потухшим взглядом. Видимо, они осознавали, что им светит «строгач», а «условки» точно ждать не стоит.