В аду нет выбора

Пока Пол Каннингем искал письма в ящике стола, полицейский Хардман взглянул на доктора Эверли: она не двигаясь сидела, вжавшись в кресло, чем-то напомнив ему голодных птиц на изгороди, увиденных по дороге сюда. Неприятная женщина, и весьма. Он внимательно прочитал письмо, которое Пол вручил ему. Сэр Генри обращался к нему, называя его «дорогой Пол», что произвело благоприятное впечатление на полицейского.

— Ну а теперь, сэр и мадам, не возражаете, если я осмотрю дом?

— Нисколько, — ответил Пол. — Пойдемте.

— Думаю, вы убедитесь, что тут все в порядке, — проворчала Энни, — никто бы не стал здесь прятать ребенка.

— Простая формальность, доктор.

— А могу ли я для начала ознакомиться с вашим удостоверением личности… для формальности.

«Эта старая гусыня миссис Туэйт была права», — подумал Хардман, нашаривая в кармане документ. И он решил, что потратит уйму времени на осмотр дома, чтобы позлить эту женщину.

Энни Стотт пошла впереди, а Пол Каннингем замыкал шествие. Хардман осмотрел комнаты на нижнем этаже, открывал ящики, наклонялся, чтобы заглянуть под столы. И нетерпение Энни с каждой минутой возрастало.

— А что здесь? — спросил он, указывая на дверь в коридоре позади лестницы и вертя ручку двери.

— Думаю, что сэр Генри хранит там свои вина.

Пол сказал правду. Но он не упомянул, что чулан этот был приспособлен ими для коротковолнового передатчика Энни.

— Откройте, пожалуйста.

— Извините, у нас нет ключа.

— Я не хочу ломать замок.

— Думаю, что и сэр Генри не одобрил бы этого, — съязвила женщина. — Сказал же вам мой брат, что сэр Генри не оставил нам ключа.

Пол Каннингем почувствовал, как ручеек пота стекает по его спине. Он спрашивал себя, должен ли он, как честный съемщик дома, арендатор, проявить хоть толику возмущения. Но прежде чем он смог ответить на этот вопрос, полицейский опять повертел ручку двери, сделал какую-то заметку в своей записной книжке и стал тяжело взбираться наверх.

В комнате Энни, а затем и Пола Хардман медленно проделал тот же бессмысленный осмотр. Энни и Пол теперь молчали, поскольку истинное испытание приближалось с минуты на минуту, и они не осмеливались выдать себя малейшим изменением в голосе. Но Хардман невыносимо долго медлил, предпочитая прежде обследовать ванную комнату и туалет.

— Что там за комната впереди? — спросил он наконец.

— Это комната Ивэна. Он болен, лежит в постели и спит, — твердо сказала Энни.

— Служебные обязанности есть служебные обязанности. Согласно полученным мной инструкциям…

— О, очень хорошо. Если вы должны, то должны. Но вы не должны будить его или как-то беспокоить. Он принял легкое снотворное.

Полицейский Хардман на цыпочках вошел в комнату. Теперь здесь было очень тепло и чувствовался запах камфорного масла. Свет, падавший сквозь занавески, освещал голову рыжего мальчика, лежащего в постели. Он тяжело дышал, на его щеках были красные пятна, а шея обмотана теплым. Полицейский несколько мгновений смотрел на него, затем легко коснулся влажных волос на его лбу и прошептал:

— Бедный парнишка. — После этого он вышел в коридор. — Надеюсь, он скоро поправится, доктор. Симпатичный мальчуган.

— Сейчас его сильно лихорадит. Ему требуется покой.

Облегченно вздохнув, Пол спросил раздраженно:

— В чем все-таки смысл всего этого? Вы же говорили о пропавшей девочке, которую ищете.

Но Энни резко вмешалась:

— Разве ты не помнишь, Пол, по радио говорили, что похитители могут изменить внешность ребенка?

— Да, это так. Но…

— Не волнуйтесь, сэр. Ребенок соответствует тому описанию, которое дали мне мистер и миссис Туэйт относительно вашего племянника. В чем все-таки… Я должен представить моим начальникам отчет о том, что я осмотрел каждый дом в округе.

— Вы поступаете совершенно правильно, — заверила его Энни.

«Медленно, но верно. Вот его девиз», — процитировал Пол про себя.

— Больше нет комнат в конце дома? — спросил Хардман.

— Только чулан и комната для гостей.

— Лучше сунуть нос и туда.

В чулане была всякая рухлядь. Хардман немного потоптался там, потом пошел в комнату, где обычно оставалась запертой Люси.

— Своего рода детская, а? Да, я помню, у сэра Генри тут резвились внуки. Отсюда не так уж много увидишь. — Полицейский посмотрел в окно, затем повернулся к Энни и Полу: — Вы не говорили мне, что в доме живет еще один человек.

— Но такого нет. Нас только трое, — запротестовала Энни.

— Кто-то спит в этой постели, сэр.

Энни Стотт уставилась на неприбранную постель, на смятые простыни, не в силах вымолвить слова. Однако Пол вдруг овладел ситуацией.

— Ну, ты забыла убрать постель, Энни. — Затем он обернулся к полицейскому: — Ивэн играет здесь. И мы укладывали его отдыхать здесь днем, пока вчера он не заболел.

И снова интуиция подсказала Хардману, что здесь что-то не так. Машинально он взял пачку бумаги, лежавшую на столе.

— Мальчуган пишет книгу, а? Во дает! «Глава первая. Синдерс схватили», — прочел он.

— Извините. Я слышу, что меня зовет Ивэн. — И Энни Стотт выбежала из комнаты.

— Кто такая эта Синдерс? — спросил Хардман.