В агонии

Эллен парила в невесомости, ощущая, как крепко держит ее отец. Она хотела сказать, чтобы он опустил ее, что она не маленькая девочка и может дойти сама, но не было сил произнести хоть слово.

Постепенно к лесному шелесту, насвистыванию птиц и учащенному дыханию Георгия Марковича присоединился гул голосов.

Родственная связь прекратила действие, когда Эллен оказалась в руках Максима. Она устало прильнула к широкой груди.

Вскоре крепыш положил ее на кровать.

В комнате кто-то остался, присел рядом. Эллен не смогла разомкнуть веки, чтобы посмотреть, кто это.

На какое-то время она отключилась. А когда открыла глаза, то увидела Диму.

– Привет, – тихо сказал он. В его взгляде отразилась печаль.

Эллен насторожилась, поэтому собрала все силы и приподнялась.

– Что случилось? – спросила она, словно не своими губами.

Дима нахмурился.

– Ты опять ничего не помнишь?

Но Эллен помнила. А лучше бы забыла!

– Как они? Ты? – Она потянулась к Диминой руке. Он крепко сцепил их пальцы.

– Нормально, приходят в себя, – уклончиво ответил он.

Эллен зажмурилась. Слабость постепенно отступала, чувство вины стремительно разрасталось.

– Не думай об этом, все образуется.

– А как Саша?

Странно, что он еще не примчался. Это было не похоже на него. Неужели все еще без сознания? Или в этот раз он разозлился-таки на нее за несдержанность?

– Эм… ну он… там порез на лопатке, док его штопает. Но ничего страшного, – торопливо добавил Дима, увидев нарастающий ужас на лице Эллен.

«Я – монстр! Даже родного брата чуть не убила».

Дверь в комнату открылась. Эллен обернулась.

– Саш, – с облегчением выдохнула она.

– Ты как? – зайдя в комнату, спросил брат.

– Я?! Ты как?

Алекс повернулся боком, кивнул за спину. В районе лопаток из-под белой майки выглядывали бинты.

– Подлатали немного, – с улыбкой ответил он и, бросив на притихшего Диму мимолетный взгляд, добавил: – Я зайду позже.

– Нет, нет, – запротестовала Эллен и поддалась вперед, вырвав руку из Диминой ладони. – Не уходи. Пожалуйста. Иначе я скончаюсь от чувства вины.

– Эллен, ты знаешь, что это не совсем твоя вина. – Он подошел и присел на край кровати. По другую сторону заерзал Дима. – Не надо себя винить. Все понимают, что такое самообладание в фазовый период, а еще и поглощение… ты не виновата.

– Не совсем. Ты сказал «не совсем твоя вина». Вот в чем суть!

– Эллен, – Дима привстал с кровати, – я пойду.

– Нет! – она схватила его за руку и дернула обратно. – Пожалуйста, останься. И ты, – взглянула на брата и тоже взяла его за руку. – Перестаньте мучать меня. Я вас умоляю. Я так больше не могу.

– Не надо… – с мольбой попросил Дима.

– Нет, хватит с меня!

Эллен опустила голову и зажмурилась, чтобы не расплакаться. Она мертвой хваткой держала руки парней, не желая отпускать ни одного из них. Они нужны ей. Оба!

– Я так устала от вашей ненависти.

Дима с Алексом молчали. А Эллен надеялась, что хоть один из близких ее сердцу мужчин скажет что-то… что-то…

«Да что они могут сказать?!» – разозлилась она.

– Вы вообще понимаете, что все это из-за вас?! Все мои срывы из-за вашего ослиного упрямства!

– Успокойся, – как всегда среагировал Алекс.

– Успокоиться? Ты только и говоришь мне успокоиться. А что ты сделал для того, чтобы я была спокойна? Может, перестал твердить, как сильно я ошиблась с выбором? И что Дима мне не пара?

Эллен заметила, с каким отвращением Дима покосился на Алекса.

– А ты? – она обратилась к Диме. – Может, ты перестал срываться на моем брате по любому поводу? Может, ты хоть раз порадовался тому, что у меня есть хоть кто-то родной рядом?

– Пожалуйста, Эллен, успокойся, – настойчиво произнес Алекс, встав с кровати. – Я пойду. Мне надо, правда. Я еще не переоделся, весь в земле. И мне нужно к Вике, она напугана, я должен быть с ней, а тебе есть с кем остаться. Я зайду позже, и мы поговорим. Обещаю.

***

Алекс ушел. Эллен какое-то время глазела на дверь, а потом вырвала руку из Диминой ладони и уткнулась в подушку лицом.

«Это никогда не кончится!» – поняла она.

Вика однажды сказала: «Не впускай в свою жизнь обоих, иначе они превратят ее в сущий кошмар». Вот. Эллен уже в нем.

Она не могла не впустить Диму. Он снес все двери, даже не моргнув. Да запрись она на тысячи замков, синеглазый наглец расщелкал бы их, как орешки, и вихрем ворвался в самое сердце. Это было неизбежно.

А Алекс… он просто обязан быть в ее жизни. Он – надежный тыл. Он – частичка мамы. Он – семья!

«Что делать? Терпеть? Ждать? Смириться?»

В душе Эллен понимала, что примирение парней в большей степени зависит от Димы. Алекс пытался идти навстречу. Ради нее. Почему же Дима не может?

Эллен отлепилась от подушки и взглянула на него. Он подпирал опущенную голову руками, запустив пальцы в волосы.

– Ты говорил, что ради меня готов на все, – не спеша произнесла Эллен. – Говорил, что важнее меня нет никого на свете. Что я – твое будущее, я – твое всё. Это были твои слова?

Дима медленно повернул голову. Во взгляде горел костер из боли и печали.

– Мои. Это правда, – прошептал он.