В Америке

Забегая вперед, скажу, что все-таки жить с долгом мне было неприятно. Я постарался как можно скорее, за несколько месяцев, выплатить всю стоимость машины, избежав уплаты огромной суммы на проценты банку. Этим жестом я приобрел уважение банка, который стал засыпать меня письмами с предложениями пользоваться их услугами и в будущем, причем практически в неограниченном размере («Если Вам захочется приобрести дом или другую недвижимость, если понадобятся средства на другие покупки, наш банк будет счастлив открыть Вам этот кредит», — сообщалось в письмах из банка).

Так мы оказались владельцами машины, служившей мне много лет, потом^ использовавшейся несколько лет женой сына Таней, а потом подаренной мною з «Армию спасения».

Езда на машине была для меня чистым блаженством. Конечно, я еще плохо владел навыками вождения, за что постоянно слышал раздраженные сентенции сына, если он ехал со мной, но постепенно и эти навыки накапливались. А когда поздно ночью я выходил из корпуса Центра биотехнологии, попадая из холодного кондиционированного помещения в душное пекто темной коламбусовской ночи, подходил к машине, садился в мягкое кожаное кресло, удобнее которого я так и не нашел больше ни в одной машине, заводил мотор и туг же слышал чистые тона радио, постоянно настроенного на канал классической музыки, зажигал фары и трогался с места, становилось приятно и даже торжественно. Машин в это время на улицах уже почти не было. Можно было катиться по прекрасно накатанному асфальту почти бесшумно, кондиционер в машине быстро разгонял жару, и те минут десять, которые были нужны мне, чтобы добраться до дома, поднимали настроение.

7. Первая книга в Америке

Важной частью моей научной работы в СССР стало писание книг. Я опубликовал в издательстве Академии Наук СССР две больших научных монографии, одна из которых была переведена на немецкий и английский языки, участвовал в нескольких коллективных монографиях по философии и истории науки, издал семь научно-популярных книг. Навыки работы над книжными текстами уже выработались, я научился оперировать большим числом исходных материалов, готовить длинные тексты (монография о молекулярных механизмах мутагенеза — первая в мире на эту тему — содержала более 500 страниц емкого печатного текста). Когда я оказался без работы, то нашел себе применение:

помимо заработка на жизнь ремонтами квартир, стал тратить все свободное время на описание истории разгрома генетики в СССР и захвата ведущих постов в советской науке ловким проходимцем Трофимом Лысенко. За 10 лет «отказной» жизни в СССР я сделал семь редакций этой книги, дополняя и дополняя текст все новыми данными и размышлениями. Выше я уже писал, что в самом начале работы я боялся, что КГБ может обыскать меня в каждую минуту и изъять все плоды моей деятельности (разумеется, я понимал, что за создание столь откровенно антисоветского произведения мне грозил немалый тюремный срок), поэтому старательно припрятывал каждую новую редакцию и все значительные заново написанные куски. После того, как первый вариант книги был завершен и, как мне казалось, надежно припрятан, я стал более основательно искать в библиотеках, у своих знакомых и особенно у генетиков старшего поколения любые дополнительные материалы. Был написан и перепечатан второй вариант, потом третий. Книга разбухала, включала в себя всё новые факты, я стал более критически относиться к концепции всей книги, к осмыслению исторических и политических корней сложного явления противостояния лысенковцев и генетиков и роли репрессивного коммунистического государства в установлении тотального контроля над наукой.

Начиная с третьей редакции книги, мне удалось наладить отправку копий каждого последующего варианта на Запад. Печатал я на пишущей машинке под копирку, делая сразу 6 копий каждой страницы, и одну из копий каждого варианта передавал знакомым кодлегам-иностранцам, довольно часто навещавшим нас в Москве. Позже те сообщали, что она благополучно достигла другого материка. Так постепенно копии всех новых редакций книги были переправлены в Штаты. В 1986 году в Москву приехала представительная делегация американских и европейских генетиков (в ее составе было два Нобелевских лауреата). В их числе был профессор Питер Дэй, которого я знал уже много лет. Пигер приехал к нам домой, мы замечательно провели время. Конечно, его интересовало, чем я занят, я рассказал про то, как работаю над историей лысенкоизма и дал ему второй экземпляр шестой редакции книги. Это была толстенная пачка тонкой бумаги, содержавшая почти 1200 страниц. Мы перевязали пачку бечевкой, Питер завернул ее в газету, которая торчала из кармана его пальто, и увез в Штаты.