В Америку и обратно

Это было странное и трогательное зрелище. Небольшая, выходящая на улицу комната представляла собой контору газеты. За нею длинная, узкая комната. Убранство комнаты скромное: белый длинный стол во всю ее длину и шкафчики для газет сбоку. За этим столом работают все сотрудники газеты, равно как и ее редактор. Особого стола, а тем более комнаты, у редактора нет. За столом сидят человек десять. Иные пишут, иные читают, — белые, негры, молодые, старые, явные интеллигенты и несомненные рабочие, мужчины и женщины. В конце стола сидит заместитель редактора и секретарь ЦК, тов. Гомец. Мы проходим в типографию, она помещается сразу за редакцией. Когда мы проходим: мимо наборных машин, один из наборщиков встает, и его знакомят с нами:

«Тов. Греко — представитель КП Аргентины на IV конгрессе Коминтерна. Бывший член ЦК КП Аргентины. Недавно приехал сюда. Теперь работает наборщиком и агитатором. Один из наших лучших агитаторов».

«Я не говорийть русски. Карашо»… — говорит т. Греко и смеется.

Внизу в погребе — зал заседаний, там заседают и ЦК и секции. Сыро, неуютно… Когда мы выходим, слышим со всех сторон шутки, смех. Невольно вспоминается редакция еврейской социалистической газеты в Нью-Йорке, описанная Эдвардсом в романе «Товарищ Иетта». Я описал здесь только внешний вид редакции «Justicia», а тем, кто захочет почувствовать этот товарищеский бодрый дух, царящий там, я могу только посоветовать прочесть у Эдвардса страницы, посвященные рабочей газете…

На следующий день, в субботу 30 мая, Центральный комитет партии и редакции «Юстиции» устроили большой вечер в честь команды «Вацлава Воровского» «с участием самой команды», как сообщалось в афише. В этой же афише сообщалось о том, что будет «совершенно нравственный спектакль».

Часов с четырех дня все на «Воровском» приводили себя в порядок. Когда часов в семь мы отправились на празднество, вид у нас был необычайно блестящий, и совершенно светский — так приоделась вся наша компания. Тут, между прочим, я отмечу факт, мало известный людям, не имеющим связи с моряками. Обычно считают моряка необычайным пьяницей, забулдыгой, вечно грязным. Это в корне неверный взгляд. Правда, трезвенники среди моряков не в почете, пьют почти все; но пьяный — это явление сравнительно редкое. С наибольшим уважением относятся к тому, кто пьет, но не становится пьян. За одеждой своей моряки очень следят. Каждый имеет по два-три костюма. Когда идут на берег, то одеваются так, как редко могут у нас одеваться врачи или инженеры, не говоря уже о рабочих. В отношении одежды русские моряки (особенно балтийцы) выделяются по сравнению с немецкими и английскими моряками.

Итак, можно себе представить, как оделась команда. в этот день, когда шла на праздник, устроенный в ее честь, если и обычно столько внимания уделялось одежде.

Около получаса езды на трамвае — и мы входим в театр. Это один из лучших театров Монтевидео. Большой, нарядный, находящийся в центре города, он всегда привлекает к себе публику, а в этот вечер, когда в зале можно было увидеть «настоящих русских большевиков», конечно, театр был полон.

Когда мы уселись на предназначенные для нас места — первый ряд кресел первого яруса — оркестр заиграл «Интернационал», а публика стала аплодировать. Но в этот вечер среди публики, состоявшей главным образом из состоятельных жителей центра, не чувствовалось такой горячей симпатии к нам, какую мы видели после, когда вечера устраивались в дрянном, холодном, грязном, некрасивом театре «Портеньо», в портовом районе. Тут были зрители, хоть и с симпатией и благожелательно относящиеся к нам, но все же только зрители, а там мы были среди друзей, среди товарищей.

Испанская часть программы, состоявшая из двух пьесок и речи одного из уругвайских коммунистов о значении нашего приезда, была принята публикой тепло, но не горячо, а нами совсем холодно, так как мы ни слова не поняли. Но тем горячее было принято выступление нашего пароходного струнного оркестра, игравшего различные русские песни. С этого вечера русский оркестр стал любимым участником всех вечеров, устраивавшихся во время нашего пребывания компартией Уругвая.

Около часу ночи усталые, но довольные, вернулись мы домой. Но нам не пришлось как следует выспаться: следующий день был, так сказать, «гала-спектакль» в нашу честь.

С утра на пароходе толпилась публика. Было воскресенье, так что все занятые в будние дни спешили удовлетворить свое любопытство в этот день. Около девяти часов утра к пароходу подъехало 11 таксомоторов, любезно предоставленных бесплатно в наше распоряжение для прогулки по городу их владельцами, являющимися одновременно и шофферами, членами профсоюза шофферов. Хлопоты, уговоры, кто с кем поедет, прощание с остающимися вахтенными, и в половине десятого мы уезжаем.