В арбузном сахаре. Рыбалка в Америке (сборник)

Одно лицо – симпатичного ребенка, другое – лицо форели. Старый Чак зажег эти фонари длинной спичкой, которую он достал из кармана комбинезона.

Фонари на покинутом мосту – тигры.

– Я провожу вас до Смертидеи, – сказал я.

– Нет-нет, – сказал Старый Чак. – Я слишком медленно хожу. Вы опоздаете к обеду.

– Но как же вы? – спросил я.

– Я уже ел. Полин дала мне поесть перед уходом.

– Что сегодня на обед? – спросил я.

– Не скажу. – Старый Чак улыбнулся. – Полин велела не говорить, что сегодня на обед, если я встречу вас на дороге. Я обещал.

– Узнаю Полин, – сказал я.

– Я обещал.

Смертидея

Уже почти стемнело, когда я добрался до Смертидеи. Две вечерние звезды сияли теперь рядом друг с дружкой. Маленькая двигалась к большой. Они были очень близко, почти касались краями, потом соединились вместе и стали одной очень большой звездой.

Не знаю, как относиться к таким вещам – справедливо это или нет.

В Смертидее было много огней. Я смотрел на них, пока спускался с лесного холма. Они казались теплыми, добрыми и приветливыми.

Пока я шел к Смертидее, она изменилась. Смертидея такая: постоянно меняется. На этот раз к лучшему. Я поднялся по лестнице на террасу, открыл дверь и вошел.

Я двинулся через гостиную к кухне. Никого не было в комнате, и никто не сидел на кушетках около реки. Обычно народ собирается группами в самой гостиной или под деревьями у камней, но сейчас никого не было ни там, ни там. Множество фонарей горело вдоль реки и среди деревьев. Очень скоро должен был начаться обед.

У противоположного конца гостиной я почувствовал приятные запахи из кухни. Я вышел из комнаты и двинулся по коридору, проходящему под рекой. Я слушал над собой реку – как она течет из гостиной. Очень красивый звук.

Коридор был сухой, как и все здесь, и я опять почувствовал приятный запах из кухни.

В кухне собрались почти все – то есть все, кто обедает в Смертидее. Чарли с Фредом о чем-то разговаривали. Полин собиралась накрывать на стол. Остальные просто сидели. Она была рада мне.

– Привет, странник, – сказала она.

– Что сегодня на обед? – спросил я.

– Рагу, – сказала она. – Как ты любишь.

– Отлично, – сказал я.

Она ласково улыбнулась мне, и я сел за стол. На Полин было новое платье, и мне очень нравилось смотреть на красивые очертания ее тела.

Впереди на платье был глубокий вырез, и я видел мягкие окружности ее грудей. Я радовался всему вокруг. Платье сладко пахло, потому что было сшито из арбузного сахара.

– Как идет книга? – спросил Чарли.

– Отлично, – сказал я, – просто отлично.

– Надеюсь, ты пишешь не про сосновые иголки, – сказал он.

Полин дала мне тарелку первому. Она поставила передо мной огромную порцию рагу. Все заметили и то, что мне дали обед первому, и размер порции – все заулыбались, потому что поняли, что это значит, и были рады, что все так хорошо складывается.

Никто больше не любил Маргарет. Почти все были уверены, что она путалась с Кипятком и его бандой, хотя этому не было никаких доказательств.

– Действительно вкусно, – сказал Фред. Он отправил в рот целую ложку рагу, едва не вывалив половину себе на комбинезон. – Гммммм – хорошо, – повторил он и добавил, понизив голос: – Гораздо лучше, чем морковка.

Еще немного, и Эл бы его услышал. Он мгновенно дернулся в сторону Фреда, но, кажется, все-таки не понял, что тот сказал, потому что вздохнул и произнес:

– Да, Фред, действительно вкусно.

Полин тихонько засмеялась – она хорошо слышала, что сказал Фред, и я выразительно посмотрел на нее, как бы говоря: «Не надо смеяться, детка. Ты же знаешь, как Эл относится к своей стряпне».

Полин понимающе кивнула.

– Такая длинная книга не может быть про сосновые иголки, – повторил Чарли, хотя прошло уже добрых минут десять после его последнего замечания, которое, впрочем, тоже было о сосновых иголках.

Тигры

После обеда Фред сказал, что помоет посуду. Полин сказала «ох, нет», но Фред уже начал убирать со стола. Он складывал горкой ложки и тарелки.

Чарли сообщил, что он, пожалуй, посидит в гостиной у реки и покурит трубку. Эл зевнул. Другие сказали, что займутся другими делами, и ушли ими заниматься.

И вот тогда появился Старый Чак.

– Что так долго? – спросила Полин.

– Я решил отдохнуть у реки. Заснул, и мне приснился длинный сон про тигров. Как будто они вернулись.

– Ужас какой, – сказала Полин. Она по-птичьи передернулась и обхватила себя руками за плечи.

– Нет, все было очень хорошо, – сказал Старый Чак. Он опустился в кресло. Он очень долго опускался в кресло – так, что в последний момент, когда он уже почти сидел в нем, кресло словно чуть-чуть подросло ему навстречу.

– На этот раз они были совсем другими, – сказал Старый Чак. – Они играли на музыкальных инструментах и подолгу гуляли под луной.

– Они остановились у реки и стали играть. Инструменты были очень красивые. Тигры пели. Помните, какие красивые у них были голоса.

Полин опять передернулась.

– Да, – сказал я. – У них были красивые голоса, но я никогда не слышал, как они поют.