В атмосфере любви

— У тебя больше оправданий, чем волосков в усах у кошки. Ты любишь ее или нет?

— Я уже сказал.

— Тогда какого черта ты делаешь здесь? — Молчание Алека, видимо, не смутило старика. — Если ты ее любишь, — процедил он, выдыхая дым, — то тебе следовало поискать какой-то способ быть вместе с ней. Это же ясно как день, разве нет? Если она не может остаться здесь, значит, тебе надо поехать туда. Я думаю, учителя английского везде нужны, в Нью-Йорке тоже.

Алек не знал, откуда взялся этот мягкий золотистый свет, затопивший комнату: то ли солнце начало свой путь к закату, то ли на него снизошло прозрение, посланное свыше. Боже всемогущий!

Последние крупицы логики вылились в вопрос:

— А как же вы?

— Я? — Густые брови поднялись вверх. — Я-то здесь при чем? А-а, понял: ты считаешь, что должен торчать здесь, чтобы заботиться обо мне. Можешь не беспокоиться на этот счет. Мне хватит заботы Мэгги. — Его глаза молодо блеснули. — И потом, я снова дал рекламу, и, думаю, в гостинице будет теперь достаточно гостей, чтобы не дать мне скучать.

— Так, значит, вы отказались от предложения Кэботов?

— Продать гостиницу? Я еще не совсем рехнулся. Чем я тогда буду заниматься? Целый день смотреть телевизор? Гостиница — это моя жизнь. — Он посмотрел на Алека как на неразумного ребенка и пробормотал: — Продать гостиницу! Какие странные идеи приходят в голову некоторым…

Ангус с усилием поднялся на ноги и гордо расправил крепкие плечи. Вздохнул и оперся на палку, бросив при этом на нее сердитый взгляд. С видом легкого пренебрежения он подошел к Алеку и положил свободную руку ему на плечо.

— Ты славный парень, Алек. Отличный парень. — Рот под усами растянулся в улыбке. — Гвин часто делала глупости и ошибки. Полюбив тебя, она не ошиблась.

Алек пожал руку старика, потом метнулся к письменному столу и начал открывать и закрывать ящики, лихорадочно просматривая их содержимое, будто вор, который торопится найти что-нибудь ценное, пока его не поймали.

— Что ты ищешь?

— Расписание поездов. Помню, положил его где-то тут…

Сложенный листок упал перед ним на стол. Алек поднял голову и встретился взглядом с поблескивающими глазами Ангуса.

— Там есть подходящий поезд, завтра утром. Подойдет?

— Да, Поппи. Отлично подойдет. — Алек ухмыльнулся, потом рассмеялся — смехом совершенно счастливого человека.

Прослушивание должно было состояться у Сьюзен Махони в «Дакоте» — так назывался этот многоквартирный дом девятнадцатого века на Вест-сайд. Гвин назвала свое имя охраннику в маленькой будке, тот позвонил наверх, и массивные кованые чугунные ворота открылись перед ней.

Квентин Ньюман предупредил ее, что актриса живет на верхнем этаже в квартире из десяти комнат с видом на Центральный парк. Гвин по крайней мере с минуту стояла в оцепенении перед дверью вишневого дерева, прежде чем нажать на кнопку звонка. Ей вдруг стало казаться, что и платье не к месту, и ее волосы слишком коротки, и голос низок, и грудь совсем плоская…

Трюфели, вдруг вспомнила она и улыбнулась, слегка недовольная внезапно возникшим желанием, чтобы Алек был сейчас рядом. В конце концов, она взрослая. Ее не надо держать за ручку. Все будет хорошо. Тут ей отчаянно захотелось в туалет…

Гвин вздрогнула, когда горничная в переднике распахнула перед ней дверь. После того как она сняла пальто и воспользовалась ванной комнатой, ее провели в библиотеку. Там уже был продюсер и еще двое незнакомых мужчин, которые встали при ее появлении. Сьюзен Махони, с характерной буйной копной завитых рыжих волос, перехваченных черной бархатной лентой, тоже встала, потом приблизилась к ней и с очаровательной улыбкой протянула руку. Потом, не выпуская руки Гвин, она обратилась к Квентину своим низким хрипловатым голосом:

— Боже, Квентин, она просто чудо. — Она повернулась к гостье. — Особенно эта восхитительная стрижка! Идемте со мной, дорогая, и не обращайте внимания на этих мастифов.

Актриса села на диван у пышущего теплом камина и предложила Гвин занять место рядом с ней. Стройную фигуру Сьюзен выразительно облегал черный шелковый комбинезон, который явно был приобретен не на распродаже. Почти полное отсутствие макияжа и украшений — за исключением обручального кольца — подчеркивало неформальный и непринужденный характер встречи. Гвин почувствовала себя более свободно.

— Квентин рассказал мне о вашей потрясающей Розалинде в «Как вам это понравится», хотя это был всего лишь школьный спектакль.

Гвин поразилась, как все внутри у нее вскипело от небрежного замечания, но улыбнулась в ответ.

— Я удостоилась чести работать с замечательными детьми…