В августе жену знать не желаю

— Вытаскивайте его, — сказал наконец Уититтерли, вытирая пот, обильно струившийся вследствие затраченных усилий.

Вилла Правдивый или Победитель Гидры Лжи был извлечен на берег, после чего с него сняли металлический шлем

Он огляделся безумными глазами.

— Антонио! — кто-то крикнул ему на ухо. — Антонио, ты меня слышишь?

Но Вилла, казалось, не слышал. Он показал на небо и что-то хотел сказать, но язык застревал у него во рту.

— Антонио! — кричали друзья. — Ты нас узнаешь?

— Синьор Вилла, — сказал Уититтерли, — синьор Вилла, ответьте мне…

Вилла провел рукой по затылку, поморщившись от боли; потом встал и, пошатываясь, направился к выходу. Вдруг послышалось, как он запел скрипучим фальцетом невыразимо печальную песенку, отчего у всех присутствующих волосы встали дыбом.

Вилла сошел с ума.

Пробило час дня, и из пансионатов, рассыпанных по холмам, послышались звуки там-тамов. Группами, гуськом пестрая толпа купальщиков медленно потянулась к выходу. Неподалеку на скалах несколько рыбаков забрасывали сеть в покрывшееся мурашками море.

Когда сеть ударялась о воду, мурашки разбегались, и рыбаки вытаскивали сеть, в которой трепыхались четыре или пять рыбешек, похожих на серебряные струйки.

Бедные рыбки!

И бедные рыбаки!

Перед ними, насколько хватало глаз, расстилалось море — прекрасное, золотое море.

После часу дня, когда пляж опустел, а вместе с ним и море, пошли купаться пляжные смотрительницы. Потом они выбрались на берег и пошли обедать. Ушли и рыбаки.

Море осталось одно.

Наконец-то — одно!

Прекратился шум, прекратилась суматоха — большое море теперь могло немного и побеситься на покое.

VI

И тогда робко, далеко от берега, выглянул первый белый гребешок — и тут же спрятался. Потом резво выскочил второй — и тут же нырнул. А там и третий показал свою пенистую головку — и сразу же исчез. Черт, да их тысячи, и все прятались. Вот они все выглянули разом и уставились на пляж.

— Ушли? — спросил кто-то из них. Да, купальщики все ушли, больше никого, можете выходить. Волны приободрились, осмелели — и вот уже самые храбрые подталкивают других, побуждая их идти вперед. Вот одна робко подошла из открытого моря, но на полпути испугалась, осела. Вот другая, совсем крохотная, белая, приближается полным ходом. Настоящий морской конек! Вот еще один, и другой — наскакивает на первый. Вода покрывается белыми резвунками.

Два часа дня. Это время, когда купаются волны. Теперь они хозяева моря, весело скачут по воде резвые скакуны под отвесными лучами солнца; кувыркаются, гоняются друг за дружкой, как влюбленные дельфины, окатывая друг друга брызгами, забавляются тем, что накрывают пеной скалы, наконец сливаются, выстраиваются цепью и беззаботно бегут к пляжу.

Теперь они хозяева моря.

Автор пользуется тем, что время сейчас безлюдное и тихое, чтобы поговорить о море.

Я могу себе это позволить, учитывая мое знание моря. (Море действует на меня причудливым образом: приносит мне вдохновение, но одновременно прогоняет всякое желание работать).

Если не считать этого обстоятельства, нельзя сказать, что я старый морской волк, или что я занимался какими-то исследованиями моря, либо подолгу жил в приморских странах. Свое большое практическое знание моря я приобрел странным манером: всякий раз, оказываясь на берегу моря, я не упускал возможности внимательно изучать разные его стороны и происходящие в нем явления; разумеется, явления эти касались, главным образом, трудности сохранять равновесие на лодке или привычек морских ежей (худшая среди которых проявляется в том, что они все время путаются под ногами у купальщиков). Так бывало и когда я совершал морские купания, и даже когда поезд, на котором я ехал, проезжал по берегу моря. Думаете, я зря терял время? Я так не считаю. Я собрал громадный материал, и сейчас могу с полным правом гордиться тем, что в состоянии ответить на любой вопрос, касающийся различных сторон жизни моря; разумеется, в пределах, о которых речь шла выше.

Я также уверен, что никто не может похвастать такой коллекцией морских закатов, как у меня.

Дело в том, что летом я часто проводил по несколько месяцев на море с единственной целью изучения безбрежных его просторов. И даже в те разы, когда я участвовал в однодневных поездках с друзьями — зачем, вы думаете, я ездил? Чтобы изучать море. Даже купался я именно с этой целью, и ни с какой другой.

Однодневные поездки на море притягивают непогоду. Это происходит так: вечером накануне поездки небо — после многих дней ясной погоды — покрывается облаками. Люди, записавшиеся на поездку, глядят на небо, но, как бы в силу молчаливого сговора, ничего друг другу не говорят. Ночь проходит неспокойно, надежды сменяются страхами, сон краток и тревожен.

На рассвете подъем. Взгляд на небо: пасмурно. Кто-то говорит:

— Туман: день будет великолепный. Может, жарковат.

Все идут на пристань, небо по-прежнему серое. Толпа пляжников волнуется.