В Августовских лесах

- Слушаю. - Усову странно было видеть повара без белого халата и поварского колпака. Чубаров был в фуражке, в новом обмундировании, на поясе висели гранаты и подсумки.

- Разрешите мне, товарищ лейтенант, пострелять в фашистов.

- Тебе же приказано за ранеными присматривать! Что же их оставил, товарищ дорогой! - с упреком проговорил Усов.

- Раненые... - Чубаров покачал головой. - Раненые, товарищ лейтенант, они... все разбежались...

- Куда это могли раненые сбежать? - спросил Усов.

- Как только я их перевязал, в окопы поубегали... Сорока на одной ноге упрыгал. Вы сами знаете, с таким человеком справиться нет никакой возможности.

- Так! А завтрак приготовил?

- Завтрак давно готов, - замявшись немного, ответил Чубаров. - Рыбу поджарил. Только завтракать никто не идет...

- Сам понимаешь, почему не идут. Ты вот что, дружок, разнеси завтрак по траншеям и покорми людей!

- Есть накормить людей! - Чубаров повернулся и, пригнувшись, побежал по траншее.

Через некоторое время его приземистая, в новом обмундировании фигура мелькала во второй траншее. Ставя полную миску макарон, положив большой кусок рыбы, он каждому внушительно говорил:

- Все съесть, без остатка. Поешь крепче, стрелять будешь метче!

После этого начальник заставы приказал Чубарову доставить в комендатуру документы и донесение.

Проводив Чубарова, Усов быстрыми шагами прошел на командный пункт и стал наблюдать в бинокль за полем боя. Во второй траншее пулеметные очереди перемешивались с гулкими винтовочными выстрелами. От линии границы, скрытой кустарником и лесом, доносились чужие, захлебывающиеся, истошные выкрики. Когда справа и слева начинали стрелять станковые и ручные пулеметы, у Усова от радости теснило в груди. Это отбивали атаки соседние заставы, вторая и четвертая. Усов брал телефонную трубку, спокойно и негромко спрашивал:

- Вторая, вторая... Что нового? Появилась кавалерия? Ничего! Встретим и кавалерию... Хотят прорваться в тыл? Наблюдаю.

Зловещий свист мин заставил Усова плотно прижаться к стенке траншеи. После разрывов над бруствером вместе с тучей песка и пыли клубился смрад, густо заполняя ходы сообщения. Усов вскочил и окинул взглядом траншею. Все были на местах. Румянцев отряхивал с гимнастерки песок. Владимиров протирал подолом гимнастерки затвор снайперской винтовки. Бражников вглядывался вперед, он словно прирос к ручкам станкового пулемета. Вдруг он резко склонил голову, и тут же стальной щит затрясла длинная хлесткая очередь. Усов вскинул к глазам бинокль. Окуляры поймали и приблизили зелень кустов, где на рысях шла группа всадников на крупных рыжих лошадях. Не доскакав до переправы, они повернули обратно, оставляя на земле посеченных пулями коней. Всадники еще мельтешили в кустах, но Бражников почему-то не стрелял.

- Ого-онь! - крикнул Усов, но пулемет молчал.

Сжимая в руках бинокль, Усов подбежал к Бражникову.

- Заело, товарищ лейтенант! - повернув голову и вытирая рукавом гимнастерки разгоряченное лицо, ответил сержант. От виска его к мочке уха катились грязные струйки пота.

Усов отстранил приподнявшегося Бражникова и отодвинул затвор. Приемник оказался забитым песком.

- Отказывает оружие, - сказал Бражников. - Уже несколько раз чистил, все тряпки израсходовал. Как мина лопнет, так куча песка.

- Чистить, быстро! Сейчас кавалерия снова пойдет в атаку, в тыл прорвется, вот тогда будут нам "тряпки!" - Усов выхватил из кармана пахнущий духами платок и торопливо стал протирать приемник пулемета.

- Платочком, товарищ лейтенант, тут не спасешься! - Бражников дернул пряжку поясного ремня и, расстегнув его, вместе с подсумками бросил себе под ноги. В одно мгновение он стащил через голову гимнастерку и с треском разорвал нижнюю рубашку надвое. - Разрешите, товарищ лейтенант? - сжимая в руках белые ленты полотна, проговорил Бражников.

Усов, комкая в кулаке носовой платок, встал сбоку и с волнением следил за ловкими движениями рук сержанта. Глядя на его сильное, мускулистое, тронутое загаром тело, Виктор почувствовал, что рядом с этим богатырем он сам становится сильней.

Обернувшись, лейтенант увидел, что Владимиров тоже рвал рубаху и бросал белые клочья товарищам. Сорока, вытянув забинтованную ногу, протирал затвор ручного пулемета. Потом начал менять ствол. Несколько раз начальник заставы отсылал Сороку в укрытие, но он снова появлялся то в первой, то во второй траншее. Усову захотелось самому сбросить с плеч гимнастерку, освежить тело прохладным ветерком, хотелось сказать людям какие-то значительные слова, но его окликнули вернувшиеся из разведки Юдичев и Кононенко.

Они сообщили, что на правом фланге, против второй траншеи, во впадине Августовского канала, накапливается противник. Южнее заставы в лес втягивается кавалерия. Предположение, что фашисты намереваются форсировать канал и зайти в тыл, оправдывалось. Усов подошел к телефону и, опустившись на корточки, взял у связиста трубку и сообщил обстановку коменданту, а затем позвонил Шарипову. Не выпуская из рук трубки, крикнул:

- Сержант Бражников, ко мне!