В барханах песочных часов. Экстремальный роман

- Ой, миленький, тебе разве экспертиза не сказала, что меня привидение трахнуть хотело?

- Какое еще привидение, крошка? - явно утомленный разговорами на эту больную для него тему, буркнул Влад.

- Самое настоящее привидение, - воскликнула она, - смотри, я зеркале отражаюсь, а его отражения нет.

- Как нет? - удивился он и, вырвав у нее из рук фотку, начал пристально ее рассматривать.

Через мгновение Влад поднял на Леночку просветленные радостью глаза и с восторгом сказал:

- Крошка, ты гений! Ты у меня чудо! Где наш коньяк, за это стоит выпить! Странно, за что они зарплату получают?

Она удивилась:

- Кто они?

- Да эксперты эти несчастные, - забылся он.

- Почему ты о них так говоришь? Они тебе все верно определили? - насторожилась Леночка.

- Да это я так... о другом, - замялся он.

- Нет, ты что-то не договариваешь, - сказала она. - Тут что-то не так. Почему ты от меня скрываешь?

- Знаешь, - сказал Влад, - ты просто не так расслышала. Я, видишь ли, думал о своих проблемах. В фирме напряженка, нелады с прииском.

- Не ври, - занервничала Леночка. - Я не понимаю, почему ты...

- Ну, вот что, - оборвал ее муж. - Давай договоримся: ты меня сейчас ни о чем не спрашиваешь, а завтра срочно вылетаешь в Москву. Здесь становится неспокойно. А я закончу кой-какие дела тут, и через недельку-другую примчусь к тебе. Лады?

- Что за тон? - возмутилась она. - Ты начал что-то о недоверии ко мне, об экспертизе, так продолжай!

Влад поморщился и бросил раздраженно:

- Я думал о другом.

- О чем это другом? - взорвалась вдруг она. - Ты что, за дуру меня держишь? Думаешь, совсем того, да? Да? Отвечай, отвечай же!

Неожиданно для себя самой она истерично захохотала, и тут же из глаз ее хлынули слезы. Нервы сдали в самый неподходящий момент. Давясь рыданьями и смехом, она с трудом произнесла:

- О другом, о другом... Да о том самом, блин!

- Ты что, успокойся, что ты, - растерянно пробормотал Влад. Он взял ее за плечи и легонько встряхнул, ласково прикоснулся губами к волосам, но она резко оттолкнула его, вырвалась, бросилась в коридор, и он услышал хлопок двери и звон разбитого стекла, она что-то разбила, сбегая вниз по ступенькам. Ему показалось, что это разбилась их жизнь.

- Дура! - в сердцах заорал он. - Вернись, идиотка!

И не стал догонять ее.

Леночка мчалась не чуя ног, земля под ней словно растворилась во времени и пространстве, расплылась и исчезла. Исчезло все. Она неслась куда-то в пустоту, она проваливалась в бесконечную тьму обиды, горечь и злость жгли ее и сжигали, она превратилась в пепел, и ветер развеял это по таежному лесу, а полубеспамятную душу бросил в можжевеловый кустарник, и там она снова обрела себя. Ее, бессильно распластанную, подобрали какие-то люди, ее везли на подводе, потом она на печи-лежанке под теплым одеялом согревалась бесконечно, бесконечно долгие мгновения, а когда ненадолго приходила в себя, ее поили отваром из трав с медом, потом она опять впадала в забытье, и душа ее путешествовала, совершая головокружительные виражи, по городам, странам, бардакам, монастырям, квартирам. Она залетела в свою московскую квартиру, на кухню, и увидела маму с какой-то дамой, они пили кофе со сливками, ели бисквиты и увлеченно болтали. Дама рассказывала взахлеб, упиваясь какой-то историей, а мама повторяла:

- Ну надо же, кто б подумал, кто б подумал!

- Вот видишь, Ирочка, как все обернулось, прямо роман, сериал, вот так все в жизни, - говорила дама, и Леночка вдруг поняла, кто она и как ее звать, хотя не должна была помнить это. Дама была медсестрой в роддоме, она приносила роженицам их новоявленных чад кормить, в палату, и смазывала соски мамочек зеленкой. Она приносила маме ее, Леночку, маленькую беспомощную зверюшку, слабо попискивающую в теплом пакете-одеялке. Медсестру звали Раечкой, она была добродушная, круглолицая, простоватая на внешность, толстоногая, с узенькими плечиками и тонкой шейкой, но эта дисгармония не портила ее. Она была исполнительная и слабохарактерная. Сейчас она работала секретаршей в фирме недалеко от дома, жила по соседству, часто заходила поболтать, мама была ей рада, а Леночка как-то не замечала, в то время ей не до маминых приятельниц было, своих дел куча.

- Как же, как же, - отвечала, между тем, мама. - Мы же с ней вместе рожали, в одной палате лежали, я с Леночкой, а у нее, у бедной, мертвый малыш родился, она так плакала, мы все ее жалели. Но кто бы мог подумать, что все так запутанно...