В барханах песочных часов. Экстремальный роман

На подъезде к Луховицам Кирной попросил водителя тормознуть возле продуктового магазина, чтобы животных прогулять и взять вина. Все-таки бабушка умерла, помянуть человека лишний раз никогда не грех.

- Так еще же не похоронили, Паша, - с укором сказала Лариса.

- Э-эх, ничего ты не понимаешь, моя дорогая! - грустно улыбнулся Кирной. - По большому счету поминать человека следует начинать еще при его жизни. Так ведь, Михаил Терентьич?

Толстяк побледнел и молча поглядел на Ларису, ища у нее защиты. И действительно, темка, которую подбросил Кирной, на сей раз была более чем скользкой.

- Да вы не обращайте на него внимания, - успокоила она водителя. - На Пашу как найдет, болтает всякую чепуху и приходит к неожиданным выводам.

Глава 21

- А здесь не хуже, чем в московской сауне, - сказал Оскар, вылезая из воды.

Его друг Орланов лежал на краю бассейна, полуприкрыв глаза.

- А ты думал, - отозвался он.

Оскар расположился рядом и, хмыкнув, произнес: - Хороша парочка: политик и киллер. Кстати, ты, Гена, недалеко от меня ушел.

- Это почему же? - вяло произнес Орланов.

- Да потому, что в партию свою бандюгов набрал. Кто там у тебя по списку? Известный бандюг Тайшет, который сейчас в тайге золото моет. Он неплохо партийную казну-то пополнил. Объявится в столице, депутатом будет. Еще кто? Возеребский, банковский вор в законе, не его ли интерпол ищет? А кто там из родственничков твоего партийца полтора лимона баксов из Белого Дома вынес в коробке на глазах охраны?

- Ну ты всех-то в родственнички не вписывай, - отозвался Орланов. - Может, что и было, но мне-то откуда знать, я за всех не отвечаю. А Тайшета уже нет в живых. - Он протянул ладонь к деревянной коробке с сигарами, достал одну, раскурил. - Ты ведь тоже наш человек, так сказать однопартиец, брат идейный. Обличитель ты наш боголюб, - с доброй иронией проговорил он.

Киллер щелкнул зажигалкой. Друзья глубоко затянулись. Оскар пустил дым в сторону декоративных цветов в затейливых кашпо, украшавших угол бассейна слева. Они возвышались на кубических постаментах различной высоты и ширины, а в самом центре находились корытца с кактусами, и выглядело это забавно. “Вот так и души человечьи, - подумал вдруг Оскар. - По виду такое разнообразие, а по сути все одно, главная цель: набить карман, набить желудок, набить кому-то морду”.

Грустная улыбка осветила его лицо, он вдруг вспомнил стих Ефима Друца и медленно продекламировал его:

- Ах, странствия по тупикам души!

Гони, возничий, не пугайся ночи.

Пока еще ты мыслишь и спешишь,

Ты попадешь туда, куда захочешь.

Ах, странствия, когда ночная мгла

Слетает в город, шевеля крылами,

И тень твоей судьбы, и - твоя память,

Как смерть - неумолимая стрела…

Да, вот так все в мире, - продолжил он свою понятную одному ему мысль.

- О чем ты? - переспросил Орланов.

- Да все о жизни, о ее превратностях, и о том, что на тебя продолжают собирать досье разные господа.

- Опять досье? Что на сей раз? - насторожился Геннадий.

- А дословно там есть такие слова: эк-коммунист Орланов метит в президенты. Он говорил Тайшету: дай денег, будешь в моей партии и в депутатах. Еще было дело, когда Оскар предупредил Гену, что при всей их личной дружбе и при хорошем его личном отношении с журналистами Трошиным и Божмеровым он вынужден будет их убрать, если Гена не прекратит подставлять их, агитируя и провоцируя их на написание провокационных статей. Смерть журналистов будет ему предупреждением, а следующим объектом будет он сам. Потом Гена узнал через своих людей, что Влад Французов подарил своей бывшей любовнице Яне слиток золота, который она спрятала во внутреннюю стенку или панель старого холодильника, а может и перепрятала в квартире. Его люди искали, выкрадывали холодильник, золото нужно для фонда.

Орланов повертел в пальцах сигарету и медленно ткнул ее в лиловый кафель. Сигарета переломилась пополам. Он поднял тяжелый взгляд на друга и спокойно произнес:

- Бред. Ну и какая сволочь это писала? Уж не из наших ли?

Киллер помолчал. После небольшого раздумья предложил:

- Идем, Ген, в парилку. Твоя партия ничем не отличается от других.

- Ой ли? - отозвался политик.

Они перешли в парное отделение и расположились на отделанном дубовой доской пологе.

- Эх, хорошо, - сказал Орланов и взял березовый веник, услужливо приготовленный банщиком.

- Ты слыхал, Ген, урыли-таки Персианова, дурак не внял предупреждениям.

- Ну, - отозвался Орланов, нахлестывая себя веником по распаренному плотному телу. - Так неча было зарываться. Сукин кот он, а не бизнесмен. Всего пару-тройку лет назад без порток ходил, с моста хотел броситься, его Кира Перепутская спасла, денег подбросила и к друзьям в бизнес пристроила, а он, жлоб, всем дорогу перешел ради собственного брюха, вот его и грохнули.

- Это ж он тебя с Кирой свел, не так ли? - усмехнулся киллер. - Он же у тебя в друзьях ходил.

Орланов брезгливо поморщился.

- Не в друзьях, а в приятелях, - поправил он. - Таких приятелей у меня пруд пруди. Он в нашу партказну ни одного взноса не сделал, жмот поганый с нерусской фамилией, персик сраный.

Оскар хохотнул.