В бесшумном полете гналась я за ним

«…для иной души, не столь чистой и не столь восприимчивой к искушениям этого мира. Умоляю тебя. В моей жизни есть проблемы, которые долго копились, пока не стали причиной моего нынешнего шага. Быть может, они никогда не станут явными. В этой области немногое доходит до ушей незаинтересованных. Впрочем, нет никакого смысла углубляться в подробности. Люди, которых я мог бы назвать, и которые могли бы с легкостью подтвердить, что все содержащееся в этом письме является правдой, никогда этого не сделают, и никто не заставит их выдать себя. Никто никогда не докажет никакой их вины. А истинная правда такова: я родился в семье порядочных и честных людей, мои родители и их родители были людьми безупречными, да и сам я начал свою жизнь как человек честный, каковым и намеревался остаться до самого ее конца. Однако, к сожалению, я поддался искушению. И уже тогда хотел покончить с собой. Я знал, что не смогу лгать так легко, как другие. Но мне не хватило мужества. А потом, когда понял, что ничего не смоет с меня совершенного преступления, я начал увязать все глубже. Моя прекрасная репутация помогала мне в этом. Всем казалось, что я последний из людей, кого можно заподозрить в нечестности и взяточничестве. Тем не менее, я был обманщиком и взяточником, и проделывал все это с такой непонятной мне самому страстью, будто верил, что одно грязное пятно смывает другое. А может, я думал, что таким образом научусь быть циником? Что в конце концов забуду, чем на самом деле являются все мои достижения? Но я не забыл. Решение, которое сегодня должен превратить в действие, назревало во мне давно. Оно не является для меня ничем новым, хотя для многих моих знакомых и коллег по работе будет, наверно, большой неожиданностью. Нет, нет, я вовсе не „Катон финансов“. Я даже не обычный честный человек. Я множество раз предавал свою страну и свое честное имя ради барышей. И ничего уже не могу вернуть назад. Но признаваясь в этой ужасной правде за минуту до смерти, я верю, что, быть может, Господь всемогущий простит хотя бы малую часть моей огромной вины, а люди, которые доверили мне так много и которых я так жестоко обманул, поверят, что я не был совсем уж плохим. Я сам себе вынес приговор. Пусть моя судьба станет предостережением для всех тех, кто считает, что деньги являются целью и движителем всего в этом сложнейшем из миров. Чистую совесть нельзя купить ни за какие деньги. До свидания, моя дорогая Сильвия! Ты была светлым лучом в моей жизни. Ты была чистой, верной и честной, в сто раз достойнее меня. Я пишу „до свидания“, ибо верю, что мы еще когда-нибудь встретимся там, куда уже не доходит эхо человеческих слабостей, а длительное покаяние, наконец, искупает все грехи. Да будет так! И это единственное, что меня утешает: желание увидеть тебя в том, лучшем мире. Пусть твоя большая душа и безукоризненная честность найдут хоть немного сочувствия ко мне. На веки вечные твой Гордон».