В Бездонном море тысяча ночей (СИ)

– Что ж, я передам эту весть из процветающего и растущего Жемчужного города. Бурная торговля поистине радует глаз. В отличие от подношений, которые мы от вас получаем.

– Полно тебе, какая торговля? Купцы еле сводят концы с концами. Кроме разве что одного умельца. Он-то и передал эту редкую жемчужину в дар Ругоии Гиугин. Из всего добытого нами жемчуга лишь она одна достойна богатой сокровищницы Скалистого города.

Глава поднял тяжёлую вазу и деловито вручил её Рагавурру. Тот принял дар и, передав его своему слуге, раскланялся. Ему нужно было время, чтобы обдумать услышанное и отдохнуть с дороги.

Над водой солнце махнуло прощальными красными лучами и упало за горизонт. Улиан Гиугин погрузился во мрак, ожидая восхода луны, а мимо окон начали сновать рыбы с фонарями на головах. Несмотря на пугающие события этого дня, Диана провалилась в сон, чуть начало смеркаться.

И во сне на неё навалилась невероятная тяжесть. Грудь придавило тоннами воды. Её окружал мрак. И сонмы несмолкающих голосов. Не верящих. Осуждающих. Не готовых принять.

Гул. В темноте что-то затаилось и ждёт. Но чего оно ждёт? Движения ли? Звука ли? Дыхания ли? Время остановилось – замерло. Предчувствие неизбежной встречи. Сердце колотится как бешеное, устраивая гонку. Каждый новый удар сильнее предыдущего.

Страх. Грудь сжало в тиски, придавило со всех сторон. Нет возможности сделать ни единого вдоха. В темноте что-то извивается и кружит, кружит, и каждый круг сжимается приближаясь.

Густая темнота, словно руки, тянется из бездны и увлекает всё ниже, всё глубже, в бесконечность погружения.

Дна нет. Только постоянное присутствие чего-то огромного и невидимого во мраке. Оно выдыхает, и холодный поток воды подхватывает платье и волосы.

Гул становится тише, доносится издалека, словно со дна колодца. Слова сливаются и растворяются друг в друге.

Хоть бы один вдох! Но лёгкие сжимаются всё больше.

Погружение.

На секунду кажется, что кто-то смотрит. Вглядывается своими огромными глазами, не моргая, лениво наблюдая за беспомощной жертвой.

Вода расступается, ускоряя падение в неизвестность, туда, где нет ни единого луча солнца и ни малейшей надежды.

Что-то скользкое касается руки.

Диана беззвучно вскрикнула и проснулась, делая жадный вдох и пытаясь справиться с головокружением. Зыбкий лунный свет проредил и разбавил ночную темноту. Аруог по-прежнему спал, не заметив её резкого пробуждения, и Диана снова легла на кровать и зажмурилась, пытаясь прогнать воспоминания об этом жутком сне. Он был настолько реалистичен, что, казалось, это спальня снится ей, а не бесконечная глубина. Стая медуз проплыла мимо их окна, направляясь в сторону Риа Ораил.

В святилище Анарэн, уже второй день страдающий бессонницей, проплывался вдоль статуй, то и дело поглядывая на окна и дожидаясь ночных гостей.

Раньше он обрадовался бы их визиту, но теперь они не давали никаких ответов, лишь наблюдали со стороны и задавали ненужные вопросы, которых и так было слишком много. Их груз уже успел лишить Анарэна сна.

В эту ночь город ворочался в полудрёме, а утром зевнул и поднялся, потирая красные от усталости глаза.

Ночь семнадцатая

Слуга замер в нерешительности у входа в покои Аруога. Им велено было дожидаться пробуждения господ и не беспокоить их по пустякам, но в ранний час, как только солнечный свет достиг Улиан Гиугин, Верховный жрец Анарэн пожаловал в их магиу.

Он выглядел растрёпанно и устало. Озабоченно перебирая чётки из ракушек, он медленно плавал по главному залу, отказываясь покидать дом. Слуга, опасаясь обидеть Верховного жреца, был готов навлечь на себя гнев своего вспыльчивого господина. Дрожащей рукой он отодвинул жемчужный занавес на дверном проёме и заплыл в покои.