В безумии

Херкимер сказал, что в холле были репортеры и фотографы, а десять минут спустя Фердинанд поклялся, что нет, его никто не ожидал, то есть попыток узнать что-либо не было. Или были? Попытки, которые кто-то аккуратно пресек. Пресечены тем же человеком, кто охотился на него; той же силой, что присутствовала внутри комнаты, когда он перешагнул порог.

Уронив газету на пол, Саттон погрузился в задумчивость.

«Он был вызван одним из выдающихся, если не самым выдающимся дуэлянтом на Земле».

«Старый семейный робот сбежал… или вынужден был сбежать».

«Попытки прессы взять интервью были остановлены… намертво».

Визор замурлыкал ему, и он подпрыгнул.

Вызов.

Первый с тех пор, как он сюда прибыл.

Он перегнулся в кресле и щелкнул выключателем.

Появилось женское лицо. Гранитно-серые глаза и магнолиево-белая кожа, волосы цвета меди.

— Меня зовут Ева Армор, — сказал она, — это я попросила вас подождать у лифта.

— Я узнал вас, — сказал Саттон.

— Я вас вызвала, чтобы извиниться.

— Нет никакой необходимости…

— Нет, мистер Саттон, есть. Вы подумали, что я смеялась над вами, а я вовсе не смеялась.

— Я смешно выглядел. У вас были все основания, чтобы рассмеяться.

— Вы не пригласите меня пообедать? — спросила она.

— Конечно, — ответил Саттон, — буду в восторге.

— Мы устроим славный вечерок, — предложила она.

— С радостью, — согласился Саттон.

— Я встречу вас в холле в семь, — продолжала девушка. — Я не опоздаю.

Визор угас. Саттон напряженно сидел в кресле. Они устроят славный вечерок, сказала она. И он боялся того, что она может оказаться права.

«Они устроят славный вечерок, — сказал он про себя, — и ты будешь счастливчиком, если доживешь до завтра».

10

Адамс молча сидел, рассматривая четырех вошедших в его офис, стараясь выяснить, что у них на уме. Их лица были непроницаемы.

Кларк — инженер-космоконструктор, сжимал в руке записную книжку, лицо его было строгим и суровым. Кларк не дурачился никогда.

Андерсен — анатом, человек крупный и грубоватый, раскуривал трубку, и в эту минуту это было для него, по всей видимости, самой важной вещью во вселенной.

Блекборн, психолог, хмурился, глядя на тлеющий кончик своей сигареты.

А Шаллкросс, эксперт-лингвист, лениво развалился в предложенном кресле, как пустой мешок.

«Они нашли кое-что, — сказал себе Адамс. — Они нашли много, и часть этого запутала их».

— Кларк, — попросил он, — начни ты.

«— Мы осмотрели корабль, — сказал Кларк, — я обнаружил, что он не может летать.

— Но он летел, — возразил Адамс, — Саттон привел его домой. Кларк пожал плечами.

— Он мог с таким же успехом употребить для этого бревно или кусок скалы. Любой из них мог бы послужить для этой цели, лететь так же или лучше, чем эта куча мусора.

— Мусора?

— Двигатели все износились, — объяснил Кларк. — Только автоматы защиты и удерживали его от распыления. Иллюминаторы треснули, некоторые разбиты. Одна из камер оторвана и потеряна. Весь корабль искалечен до неузнаваемости.

— Вы хотите сказать, что он деформирован?

— Он ударился обо что-то, — объяснил Кларк. — Ударился сильно и с большой скоростью. Швы разошлись, переборки погнуты, вся эта штука изуродована. Даже если бы и можно было запустить двигатели, корабль был бы неуправляем. И даже если бы камеры оказались в порядке, нельзя было бы лечь на курс. Если кораблю дали бы какое-либо направление, он вошел бы в штопор.

Андерсен откашлялся:

— Что случилось бы с Саттоном, если бы он был в корабле, когда тот ударился?

— Он бы погиб, — ответил Кларк.

— Вы в этом уверены?

— Абсолютно. Даже чудо не спасло бы его. Мы подумали о том же самом, так что мы проверили. Мы наспех состряпали диаграмму и употребили самые консервативные факторы силы, чтобы проверить теоретические эффекты…

Адамс прервал его:

— Но он должен был быть в корабле. Кларк упрямо потряс головой.

— Если бы это было так, он бы умер. Наши расчеты доказывают, что у него не оставалось ни одного шанса. Если бы сила не убила его, дюжина других причин сделала бы — это.

— Саттон вернулся, — подчеркнул Адамс. Они сердито уставились друг на друга.

Андерсен нарушил молчание:

— Мы не нашли никакого следа. Нечего было и пытаться даже. Саттон ничего не понимал в механике. Совершенно ничего. Я проверил это. У него не было естественного влечения к этому. А чтобы починить атомный двигатель, нужен человек большой эрудиции. Починить, а не построить. А в этой ситуации нужна была полная реконструкция.

Шаллкросс заговорил впервые, мягко и тихо, не изменяя своей удобной позы.

— Может, мы неправильно начали, — сказал он. — Начали с середины. Если бы мы начали сначала, заложили фундамент, мы могли бы лучше понять, что случилось.

Все вопросительно посмотрели на него, недоумевая, что он имел в виду. Шаллкросс, увидев, что все ждут от него продолжения, вновь обратился к Адамсу:

— У вас есть какие-нибудь сведения об этом мире, мире 61 Лебедя, куда уходил Саттон?

Адамс учтиво улыбнулся: