В бизнесе законы физики не действуют

– Походу монополисты, бандиты чертовы, – Андрей сплюнул через окно.

– За что ты чеченов так не любишь?

– Да насмотрелся на них в армии, я служил в Забайкалье. Один кавказец – замечательный товарищ, два – друзья навек, а как соберется больше, так сразу землячество и остальные для них – мусор.

– Я бы так не сказал о Бекхане, мне он показался вполне интеллигентным человеком. Просто защищает свой бизнес.

– Пока с тебя есть навар. Будет выгодно – зарежет, даже не задумается. Ты для него неверный, это не грех. И умотает в Чечню, там походу советских законов нет. Они исламский халифат возрождают, причем за наши деньги. Я твоего босса не пойму, зачем он связался с чеченской мафией?

– Типа русская лучше? Слышал, что в Казани творится?

– Слышал. Устаканится, своя мафия ближе к телу. А эти всегда будут на нас смотреть, как на врагов. В двенадцатом веке мы их убивали, в двадцать первом они за нас возьмутся.

– Чечены?

– Ближний Восток. Они плодятся, как кролики, а жить предпочитают там, где развита социалка. Так что Европа еще вздрогнет. Ладно, хрен с ними. Вот твой гонорар, – он подал Сергею несколько купюр. – Время свободное есть?

– Босс уехал по делам, срочной работы нет. А что?

– Поехали со мной в общагу 1-го меда, я там живу, перекусим, с женой познакомлю.

– Так ты женат?

– Ну да, и дочка есть. Вечный студент.

– Да? Я думал, что «вечный студент» – это некий инфантильный молодой человек, который ностальгирует по студенческой вольнице и не хочет взрослеть. У нас в Академе таких немало. Пока семьи нет.

– Семья есть. А на работу не стремлюсь. Лет семь учиться, чтобы потом в больнице получать нищенскую зарплату. У нас походу идиотская ситуация – чем больше учишься, тем меньше в итоге зарабатываешь. Больше всего имеют работяги – в восемнадцать лет двести рублей после техникума.

Сергей хотел возразить, но вспомнил, что после университета будет получать рублей сто двадцать в месяц, как стажер. С другой стороны, работа непыльная, не то, что на производстве. Отец больше трехсот зарабатывал, но посадил позвоночник и легкие. Мама тоже от него не отставала с силикозом.

– Приехали, – сказал Андрей. – Сходим к Константину, потом – домой.

Частник остался ждать, а они понесли компьютер через проходную.

– Я думал, ты заказчику повезешь, – сказал Сергей, отбиваясь от невесть откуда появившейся собаки сторожа. – Деньги его?

– Деньги он доверяет. За такие бабки меня хоть из-под земли достанут, если что. Но ему надо новый компьютер. Мы и сделаем «новый».

Днем «производство» Константина не выглядело таким мрачным, как ночью. Хотя стоял ноябрь и кое-где белел снег, солнце еще хорошо прогревало воздух и освещало рабочие места мастеров сквозь стеклянную крышу.

– Окей, внутренности мы продуем и почистим, – сказал Костя, осматривая привезенную электронику. – Корпус отмоем спиртом и перекисью. Клавиатуру он уделал совсем, придется менять клавиши. А вот с коробками повозимся – болгарского я не знаю.

– И не надо, – хмыкнул Андрей. – Где написано, что компьютер – болгарский? Налепите другие стикеры, походу английской сборки. И на ящиках «Apple» напишите.

– Это не «Apple», но мысль понял. Нарисуем, что надо. Завтра приходи, забирай.

– У них есть отличный картон, – сказал Андрей, когда они возвращались. – Отодрали с импортных станков. Со степлером можно сделать любую коробку. Потом берут трафареты и рисуют, что угодно, не отличишь от промышленной печати. Для внутреннего каркаса у них есть блоки пенопласта и пила. И все, компьютер будет походу новенький, прямиком из Великобритании! Хочет заказчик «фирму», будут ему лейблы.

Они сели в машину и поехали к Андрею.

– Хорошее тут место – парки, набережная, – сказал «вечный студент», когда они подъехали к общежитию. – И народ… ну ты сам знаешь, все общее.

Сергей подумал, что общежития будут преследовать его вечно. Всю жизнь в СССР можно было назвать общежитской. Детство он провел в стандартной пятиэтажной «хрущевке» и мама знала всех соседей в подъезде. Люди свободно ходили друг к другу в гости, оставляли детей, вместе встречали праздники. Потом общежитие в Академгородке, где все общее и запросто можно ходить в гости даже к незнакомым людям. А в Москве, говорят, годами не знают даже соседей по площадке.

Общежитие было старое, построенное много веков назад. С тех пор внутренние помещения многократно перестраивались, и сейчас было трудно понять исходную планировку. Привычная блочная система нарушалась во многих местах, бытовые помещения давно захвачены под жилье. Плюс теснота и многолетнее отсутствие ремонта.

– Походу пришли, – сказал Андрей, толкая дверь блока. – Здесь было четыре комнаты, их переделали на две семейные.

Внутренне пространство коридора отсутствовало как класс – всюду стояли и висели коляски, детские ванны, лыжи, какие-то тюки и коробки. Они пробрались по узкой тропинке до двери комнаты Андрея. На порог сразу вылетела девочка лет пяти в легком платьице с криком «Папа, папа пришел!». Вышла худенькая женщина и поцеловала мужа.

– Знакомься, моя семья, – сказал Андрей, – жена Оля и дочка Алена.