В блаженном угаре

— Вы понимаете, что между ними есть некоторая разница?

Да, да, конечно, он понимает.

— А сеструха-то моя что? В каких она чувствах?

— Чувства немного взыграли, — говорю я и ощущаю, как у меня подергивается щека.

Пока Ивонна разливает чай, Тим напряженно обдумывает то, что я сказал. Она протягивает мне чашку, я обхватываю ее пальцами, но отдергиваю руку — чертовски горячая, и прошу Ивонну поставить ее на скамеечку.

Тим, даже не охнув, берет у нее свою, ну просто настоящий мачо! Он сообщает мне, что попозже они заедут, с сеструхой Йани, они хотят отвезти Рут в одно местечко.

— Там у них сегодня будет классная тусовка. Поехали.

— НЕТ.

— Чего?

— Я сказал, нет. Никаких тусовок, она и так очень взбудоражена и… уязвима.

— Но почему бы ей все-таки не поехать?

— Как почему? Потому что вы должны оберегать ее покой… что такое, в чем дело? — Я вижу, как у Ивонны округлились глаза, вдруг упершиеся во что-то за моей спиной. Ч-черт, Рут… Неужели голая? Оборачиваюсь — она стоит в дверях спальни, закутана в полотенце.

— Мне хочется поехать, — говорит она. — Я думаю, это пойдет мне на пользу.

Мы, раскрыв рты, смотрим, как она, помахав Тиму (меня будто не замечает), возвращается в спальню.

— Но там будет прикольно, повеселится хоть. — Тим пожимает плечами.

Ивонна гладит меня по руке, уговаривая:

— Рут нужны и положительные эмоции, какие-то желания, иначе она опять уедет в свою Индию. Каждому из нас необходимо время от времени расслабляться, так все медики говорят, что стресс — убивает. Но люди не желают этого понимать, а чтобы справиться со стрессом, нужны эндорфины, вот. И вообще, на первом месте должен быть человек, а не работа, — работа она и есть работа.

Она внимательно на меня смотрит:

— А вам нужно что-то увлажняющее. У вас есть мыло для лица? Специальное?

— Нет.

— Что ж вы так. А вот у Тима есть, правда, Тимми?

— Правда.

Она лукаво мне подмигивает, убирая со стола пустой лоточек.

— Ну, до свидания, пока.

Я возвращаюсь в дом и еще раз умываюсь. Значит, Рут собирается куда-то ехать, и я ничего не могу поделать. Я переспал с ней и теперь должен быть тише воды, ниже травы, она только что могла меня заложить, но не сделала этого — пожалела. Нам надо поговорить начистоту, я должен попросить прощения и… и… и то, и се, и пятое, и десятое… залпом допиваю остывший чай. Ладно, успею, времени полно, почти целый день впереди…

За все двадцать три года работы я ни разу не позволял себе такого — переспать с клиенткой. Не то чтобы вообще, но никогда — во время работы. После — да, бывало. Четыре раза, пять, если считать Кэрол, которая до сих пор имеет статус «старой любви», но, в сущности, это ни к чему не обязывает… Ну, ты, трепло, хватит строить из себя праведника.Верно. Если быть до конца честным, я не раскаиваюсь, абсолютно.

Стучусь. В ответ — молчок.

— Рут?

— Ну что?

— Можно войти?

— Нельзя.

— Извини, но нам нужно поговорить.

Вхожу. Окно открыто. Она одевается, сидя на кровати. Рядом лежит расческа, и я вдруг остро ощущаю, как Рут еще молода, и это сейчас — важнее всего. Сажусь на краешек постели, как можно дальше и как можно осторожней… Какие мы нынче сосредоточенные, нет, не могу я спокойно видеть это сердитое личико… меня снова к ней тянет.

— Прости меня, Рут, я не должен был… Не знаю, что на меня нашло… Со мной никогда не было ничего подобного, клянусь.

Она хохочет, прямо мне в лицо. Я действительно отмочил глупость.

— Ну да, да. Ты права. Я имел в виду — ничего подобного в подобной ситуации.

Она водит — и раз, и два — расческой по скомканной простынке и — молчит, молчит…

— Не переживайте, считайте, что ничего не было.

Она расчесывает волосы, занавесив ими все лицо, в солнечном луче пляшут всякие пылинки и ворсинки. На простынях — влажные пятна. Мне тяжко их видеть, особенно после этих ее слов. А солнечный свет делает их такими… очевидными. Мучительно подбираю слова, чтобы случайно не брякнуть какую-нибудь гадость.

— Я, конечно, тоже виноват, но, видишь ли, это было не просто… это. Мне хотелось тебе помочь, успокоить.

— Очень любезно с вашей стороны.

Она не смотрит на меня, и мне совсем не видно за пологом волос ее лица… не могу понять, что огорчает ее на самом деле.

— Мне тоже было хорошо.

Нервный смешок, недоверчиво качает головой.

— Я схитрила, — говорит она. — Нарочно, чтобы заманить вас.

Она сообщает об этом с гордо поднятой головой, тыча себя в грудь пальчиком: Я, Я, Я. Разумеется, только с большой буквы.