В бой идут...

Но Митрич шутки не поддержал, а лишь отошел к стене и приложил к ней ладонь.

- Плиты вибрируют. Вперед, бегом!

Но было поздно. Со всех четырех концов перекрестка рухнули потолочные плиты и сверху спрыгнули здоровенные создания, больше всего похожие на сухопутных осьминогов.

Мы оказались в ловушке.

- Ниша справа, - заорал Митрич, уже вскинувший лук. - Бегом!

Действительно, справа виднелась какое-то небольшое углубление в стене. Я на бегу втолкнул туда сначала Семеновну, потом Сергеевну, и на этом место закончилось. Мне ничего не оставалось делать, как навалиться на них всем телом, прикрывая собой.

- Вот это мужик, зажал как зажал! - пискнула неугомонная Семеновна.

Мимо протопотал Тортик - навстречу «осьминогу», который уже бежал к нам по коридору. Наш земноводный танк успел вовремя, и сцепился с супостатом метра за три до нас. Через секунду оба создания бились не на жизнь, а на смерть. Причем «осьминог», к моему удивлению, своими щупальцами не обвивал, а действовал как дубинами - гибкая при ходьбе конечность словно каменела при ударе и Тортику приходилось периодически прятаться в панцирь, оберегая голову.

Я хотел было посмотреть, как там дела у Андрея с Митричем, которым досталось сразу трое противников, но не успел - искомый Митрич врезался в меня спиной с криком «Дай-ка я тоже прикрою!».

- Вдвоем жмут. Это уже группен-секс какой-то - не унималась Семеновна.

Больше я ничего толком не увидел - Митрич разорался, чтобы я не вертел башкой, и не сбивал прицел, поэтому мне пришлось удовольствоваться разглядыванием девушек, а о ходе боя судить по воплям охотника. Судя по всему, Андрюшке, связавшему ближним боем сразу троих противников, приходилось несладко, по крайней мере безостановочно стрелявший Митрич не умолкал ни на секунду:

- Да не стой ты столбом, дурень, двигайся, двигайся. На щит удары бери, обалдуй, я понимаю, что у тебя голова твердая, но ее чинить дороже станет! Куда ты колдуешь, стоять! Дубина, ману только на хил, тебя же сложат через минуту. Справа! Справа говорю, он желтый уже, у меня дважды крит прошел, мы его сейчас вдвоем быстро ушатаем. Во-о-т, щитом отбил - мечом добавил, можешь же, когда хочешь. За левым следи, баран, он у тебя куда хочет, туда и ходит. Да не бей, просто не пускай его! Не дай бог сюда прорвется - всем карачун, он и меня сложит, и наших всех. Танцуем, танцуем, всех троих держим. Так, молодца, все как на охоте - работаем одного, остальных держим. У правого десять процентов осталось, он уже дохлый практически, добиваем, родной, добиваем. Да не дергайся ты, не суетись, сколько тебе говорить: засуетился - сразу сольют. Спокойно, все делаем с холодной головой - как будто задачу решаем. ХИЛ!!! Хил, я сказал, ты красный уже! Вот, малаца, подох, кальмарья рожа - туда тебе и дорога. Теперь спокойно работаем этих двух. Да не коси ты на Тортика, на него не рассчитывай, он танк, а не дамагер, ему своего дай бог минут за двадцать ушатать. Давай, давай, танцуй: толчок, укол, отход, толчок, укол, отход. Укол, а не удар! Ну, получил? Руку, небось, отсушили. Отхиливайся, что сопли жуешь. А вот нефиг импровизировать, ты, блин, ни хрена ни Рихтер[92]. Не надо фантазий, инициатива наказуема, поэтому делай как тебе сказали. Будет он ждать, пока ты замахиваешься, как же. В армии все безобразно, но однообразно, на том стоим и стоять будем. А творческие личности у нас сортиры моют - в силу своей потенциальной опасности. Вот, вот - начал работать по плану, сразу ритм поймал. Теперь танцуешь и их между делом дамажишь. И слава Аллаху, что они хоть и толстые, но регенерация слабая, иначе уже легли бы все - без вариантов.

- Тебе бы в комментаторы пойти, - просипела придавленная Семеновна. - Озеров, небось, на том свете от зависти рыдает[93]. Да отодвиньтесь вы, что вы давите, я так понимаю, сейчас на нас никто не нападает. Подвинься, говорю, потом за сиськи подержитесь, дышать же нечем.

- Куда!!! - прервал ее монолог повернувший голову в другую сторону Митрич. - Тортик, ты что делаешь, скотина тупая?! Андрюха, давай один, я малость тортикова кальмара продамажу, а то без танка останемся.

Минуты через три все было кончено. Когда рухнул последний «кальмар», а запыхавшийся Андрюха стянул шлем и вытер лоб, Митрич кинулся к нему и обнял нашего возмужавшего пацаненка. Потом, застеснявшись, взлохматил ему волосы и хлопнул по плечу.

- Ну ты и монстр, сынку. Троих ушатал. А я уже, грешным делом, думал - все, накрылся данж, не выгребем.

Он внимательно вгляделся в безжизненное тело и прочитал по слогам:

- Ло-ми-кость, 5 уровень. Да что за наркоман сценарий для данжа писал? То облизьяны у него, то мравольвы, теперь вот - «ломикость» какая-то. Я тоже такую дурь хочу. Ну да и хрен с ним, давай, Нин, потроши. Посмотрим, что скрывает это чрево.

Чрево скрывало всякий грошовый мусор, как, впрочем, и второе чрево, и третье. И только из последнего лутнулось копье - причем не медная дешевка, вроде найденной под подстилкой у обезьян, а хороший, годный инструмент с весомым плюсом к урону.