В бой идут одни штрафники

Из хода сообщения свернули в траншею. Здесь пошли уже осторожнее.

Возле землянки, надев каски, сидели на корточках бойцы из первого отделения.

– Что случилось? – спросил Численко, шедший впереди.

– Да вон… Сам посмотри. – Стоявший на коленях возле боковой ячейки боец кивнул на тело, прикрытое шинелью. Мухи уже звенели над ним, садились на шинель, заползали под полу.

– Кто? – спросил Воронцов.

– Векшин, – ответил все тот же боец. – Только высунулся, тут ему и…

– Раздолбаи! – повернувшись к сидевшим в траншее, закричал Численко. – Я вам утром что приказывал?! Чтобы ни один мудак из траншеи головы не высовывал!

Воронцов приподнял край шинели. Тяжелые мухи, облеплявшие разбитую разрывной пулей голову Векшина, вылетели из ячейки.

– Точно под обрез каски, – сказал уже спокойным голосом Численко. – Мастер, ничего не скажешь.

– Снайпер.

– Похоже, что не просто снайпер. Словно нарочно демонстрирует, на что способен. – Воронцов присел на корточки, опустил полу шинели. – Теперь за наш взвод принялся.

Он распорядился унести тело в тыл. И тут услышал голос Быличкина, которого он держал при себе для связи:

– Товарищ лейтенант, тут к вам пришли из полковой разведки.

– Кто?

– Да ефрейтор какой-то. В блиндаже дожидается.

Воронцов зашел в землянку и увидел Иванка.

– Ты уже лейтенант? – присвистнул Иванок. – И грудь в орденах! А мне даже прицел для винтовки не дали.

– Ничего, будет у тебя прицел. И пока наблюдателем у меня походишь.

Воронцов выпил кружку воды из ведра, прикрытого дощечкой. Вода была теплой и пахла ведром. Что ж, он сам приказал не ходить днем на родник. Вот и пей теперь ржавую воду из ближайшего болота.

– Снайпер у вас тут совсем обнаглел.

– Что, Векшина видел?

– Видел.

– Не страшно? Снайпер опытный. Такому на рога переть…

– У них рогов нет, – усмехнулся Иванок. – Я своих тоже видел.

– Ну и что?

– Та же картина. – И вдруг сказал: – У тебя во взводе совсем дисциплины нет. Ходят по траншее… Вот он и не выдержал, стрельнул.

– Векшин в ячейке сидел. Боец он был осторожный. Странно он цели выбирает. Словно ищет кого-то.

– Так оно, может, и есть. Ровню ищет.

– Ровню? На поединок, что ль, выманивает?

– Ну да. Вот и развлекается. Шлепает ребят по одному.

– Ну, с таким тягаться… Мы с тобой, оба-два, на одного такого, как этот, не потянем.

– Как сказать. – В глазах Иванка было столько уверенности, что Воронцов только покачал головой. – Если выследим, стрелять буду я. Понял? Ты сиди тихо.

Иванок хмыкнул.

Воронцов быстро переоделся в камуфляжный комбинезон. Вытащил из-под топчана снайперскую винтовку, положил ее на стол. Из старой немецкой плащ-палатки вырезал ножом несколько лент в два пальца шириной и начал ими туго, словно изоляционной лентой, обматывать винтовку. Обмотал всю, от дульного среза до затыльника приклада. Затем точно так же задрапировал трубу прицела.

Через полчаса они вышли в траншею.

– Я думаю, он сидит вон там, на водонапорной башне, – указал Иванок на полуразрушенное прямым попаданием круглое здание без крыши, до войны выложенное из красного кирпича, а теперь похожее на небольшую средневековую крепость.

– Вряд ли. А вот наблюдатель, возможно, сидит там.

– Наблюдатель нам ни к чему.

– Если мы возьмем сегодня наблюдателя, то снайпер уйдет.

– Ты хочешь отогнать его от своего взвода?

– Хотя бы и так.

– Ладно, пойдем. – Иванок шел впереди. Погодя он остановился и спросил: – А в прицел мне дашь посмотреть?

– Дам. Иди.

– А стрельнуть?

– Стреляет не наблюдатель. И ты это знаешь.

– У тебя пули разрывные есть?

– Нет, простые.

– У меня есть. Я тебе дам несколько штук.

– Не подлизывайся, стрелять все равно будешь из своей.

Иванок в ответ засмеялся, щурясь на солнце и показывая отломанный зуб.