В бой идут... (СИ)

На следующий день Андрюшка в игре не появился. Бабки весь день безостановочно пилили Митрича, тот же, понимая, что виноват, даже не отбрехивался. Чтобы ему не выели мозг окончательно, он после обеда куда-то удрал, взяв с собой только верного Тортика. А мы весь день бродили по лесам вчетвером: я, старушки, и охраняющий нас Цитамол.

- Вот ведь говнюк какой! - никак не могла успокоиться Семеновна. - Напакостила кирза - и смылась. Вот все вы, мужики, такие - как накосячить, так вы первые, а как ответ держать - вас тут же митькой звали.

Старушка закончила потрошить зарубленную Цитамолом лису. От скелета на охоте была большая польза, которая, правда, могла обернуться и большими проблемами - на «нечистую силу», как обзывала его Семеновна, агрились все, даже зайцы. Поэтому выслеживать никого не приходилось, главным было не собрать «паровоз».

- И здесь пусто! - раздраженно резюмировала хилерша-потрошительница, отправив шкурку и мясо в сумку. - Что за жизнь пошла? Жилья своего нет, денег нет, лута нет, ладу в семье - и то нет! Ну вот кто этого сапога за язык тянул? Ну что он, не понимает, что ли, что Андрюшка - еще подросток практически? Ну разве ж можно в таком возрасте так человека унижать?

- Человека ни в каком возрасте нельзя унижать, - поддержала тему травница, сортировавшая очередную набранную охапку - а Митрич просто привык в своей армии на людей орать - да так и не поймет, что мы давно уже не в казарме. А нынешние дети - совсем не то, что мы в их возрасте были. Они в своей жизни ни ремня, ни даже угла обычно не видели. Андрюшка, вон - единственный ребенок, как я понимаю, ему всю жизнь в рот заглядывали: «Андрюшенька то, Андрюшенька се...». А потом жизнь ключом по голове настучала, объяснила, что он не милый, не дорогой, не любимый и не единственный. Сколько подростков на этом ломается? Вспомни, каким он был, когда мы познакомились!

- И не говори, подруга! - охотно откликнулась Семеновна. - Только-только он с нами отошел немного, только-только улыбаться начал, все успокоилось - и вдруг БАЦ! Вот такое услышать. И от кого - от лучшего своего друга, от учителя можно сказать! Ну как так можно?! Нет, Светка, давай сворачиваться, не играется мне сегодня. Половина седьмого уже - хватит, наработались на сегодня. И вояке этому пиши - пусть вылазит уже из игрушки. И в Молоди тащиться нечего - только зря время терять. Здесь распадок укромный, до завтра здесь тела поваляются, никто и не найдет. Все, выходим, Андрюшке звонить будем. Что-то неспокойно у меня на душе.

- Хорошо, - кивнула Светлана, которая уже набивала текст, судя по всему - писала Митричу. Не отрываясь от этого занятия, она обратилась ко мне - Мить, поставь своего скелета на охрану, все спокойнее будет.

- Хорошо.

Я подошел к Цитамолу. Скелет преданно смотрел мне в глаза, улыбаясь во все зубы. Цитамол был единственным из нашей компании, кто пребывал не просто в хорошем, а в прекрасном настроении. Скелет был создан для войны, а воинам нет ничего хуже, чем сидеть без дела и не иметь возможности проверить свое умение побеждать. Выход из подземелья, где годами ничего не происходило, и последовавшая за этим прокачка, сопровождавшаяся многочисленными победами над разнообразной лесной скотиной, сделали его самым счастливым скелетом в мире. А мбвана, предоставивший ему эту возможность , превратился для него в нечто вроде полубога.

- Цит, мы выходим. Присмотри, пожалуйста, за телами. Плащ только не снимай, здесь до деревни недалеко, мало ли кто забредет. Завтра мы вернемся как обычно. Спокойной ночи. Не забывай считать.

- Мбвана не волнуйся, Цит все сделать. Если кто придет - Цит его победить.

- Нет-нет-нет! Сколько раз тебе говорить: если появляются чужие - ты прячешься. В бой вступаешь, только если они заметят тебя или наши тела и попытаются сделать что-то нехорошее. Понял?

- Понял. Спокойной ночи, мбвана.

***

Через пятнадцать минут мы все вчетвером уже сидели на нашей «кухоньке».

- Жвони, сапог! - с угрозой повторила Семеновна, традиционно облаченная в засаленный халат.

- Да звонил я! - оглушительно рявкнул Митрич, запихивая в ухо слуховой аппарат - весь день звонил, толком не работал. Что я - не понимаю, что ли? Не берет он трубку, скидывает звонки! Не берет!

И он развел руками.

- Хорошо - ответила невозмутимая Светлана, сидевшая с идеально прямой спиной, и раскрыла свою сумочку, которую так и хотелось назвать старорежимным словом «ридикюль». Не глядя, что-то перебирала внутри. Она традиционно представляла полный контраст подруге - строгое шерстяное платье с кружевными воротничком и манжетами, седые волосы собраны в аккуратную прическу. Вот как она умудряется не растрепать волосы в капсуле?

Меж тем Светлана извлекла из сумки мобильник и повернулась к Митричу.

- Номер диктуй.

- Девятьсот три, два, двенадцать, восемьдесят пять, ноль шесть.

Пошли гудки. Светлана переключила аппарат на громкую связь. Андрей долго не отвечал, наконец, на восьмом, что ли, гудке, в трубке прозвучало:

- Да.

- Андрей, это Светлана Сергеевна из игры. Андрюшенька, послушай меня...