В бой уходили десантники

За три месяца учебы там он совершил пять прыжков и по возвращении в свою 33-ю авиаэскадрилью в Бобруйске начал учить парашютному делу летчиков.

Но не успел Нехорошев по-настоящему развернуться на новой должности, как из штаба округа поступил приказ о переводе его инструктором парашютной подготовки в 7-й батальон особого назначения.

Довольный новым местом службы, он прибыл для представления и с волнением перешагнул порог кабинета комбата, доложил о прибытии для дальнейшего прохождения службы.

Василий Нехорошев уже встречался на аэродроме с командиром батальона парашютистов, но теперь словно бы впервые увидел этого приветливого человека. Разговорились, как давние знакомые, и Алексей Федорович Левашов посвятил Нехорошева в планы подготовки своего батальона и батальонов ОСНАЗ к осенним маневрам с участием большого парашютного десанта. В распоряжение комбата прибыли для этой цели многие инструкторы парашютной подготовки округа, но основная тяжесть в организации предстоявших прыжков ложилась на инструктора 7-го БОНа.

В числе отобранных командиров для службы в батальоне особого назначения был Иван Лисов.

По окончании с отличием Белорусской объединенной военной школы имени М. И. Калинина он получил право на выбор места службы. Попросился в Могилев. Здесь в 33-й Самарской стрелковой дивизии и начал обучать приписников из деревни Толочин. Многие его подопечные прибыли в роту в лаптях и в этой обуви маршировали на плацу в часы строевой подготовки. В наше время даже не верится, что такое могло быть. А было…

Высокий, стройный, кареглазый Лисов с первых дней командования взводом привлек внимание старших начальников своей любознательностью, желанием изучать новое оружие и боевую технику. Это и привело его на курсы по подводному подрыву мостов. Он исполнял также обязанности начальника физической подготовки полка.

Формирование в дивизии батальона ОСНАЗ и явилось причиной вызова Ивана Лисова к начальнику штаба полка. Как начальник физподготовки он часто встречался с командованием полка, докладывал о ходе сдачи красноармейцами и командирами в батальонах нормативов комплекса ГТО, о подготовке к всеармейскому смотру-конкурсу физической работы и даже о проведении утренней зарядки с женами комсостава.

О причине вызова в штаб в тот день он не догадывался. Прибыл в кабинет начальника штаба. Доложил.

— Сдавайте должность, товарищ полуротный, получайте документы и поезжайте в распоряжение командира батальона особого назначения под Бобруйск, — начал начальник штаба.

— Я же не просился в другую часть, — не удержался удивленный Лисов.

— Не в просьбе дело, — продолжал начальник штаба. — Вы молод, физически крепок и вполне подойдете для службы в той части.

Начальник штаба полка, несомненно, знал о предназначении батальона, но по понятным причинам не раскрыл всего для подчиненного командира.

Вечером двое взводных провожали Ивана Лисова на железнодорожную станцию.

— Не горюй, Ваня. Если что, мы твоих в беде не оставим, — начал успокаивать один из них.

— Конечно, всегда поможем, — добавил второй.

Они не знали о новой службе Ивана Лисова, но догадывались, что его срочный перевод в лагеря под Бобруйском связан с далеко не обычным делом.

Вскоре Лисов вошел на территорию лагеря «Большевик».

Еще до представления командиру, беседуя с будущими товарищами по службе, он уже знал о своей новой специальности. Ему сообщили, что батальон, в котором предстояло служить, сформирован из лучших бойцов и младших командиров 33-й стрелковой дивизии, но средние командиры — в основном из 99-й стрелковой.

— Комбат у нас боевой, — говорил ему один из сослуживцев. — Если уж Онуфриев что-либо решил, то непременно добьется своего. И что важно: по виду даже не подумаешь, что характер у него крутой, своеобразный… Смотрите, вон он, командир батальона, в штабную палатку направился. Торопись представиться, а не успеешь, придется гоняться за ним весь день. Он в штабе не засиживается.

И Лисов, поблагодарив за информацию, направился для доклада. Когда он зашел в штабную палатку, А. А. Онуфриев уже подписывал документы, разложенные начальником штаба. Лисов решил выждать, пока комбат закончит начатое дело.

С виду командиру батальона ОСНАЗа Онуфриеву было под тридцать, но у него уже появились залысины. Округлое лицо с добрыми открытыми глазами действительно не выдавало его твердого характера.

— Все? — спросил комбат начштаба и встал.

— Товарищ командир батальона особого назначения… — начал представляться Лисов.

— Знаю, знаю, — остановил его Онуфриев и начал разговор, будто они уже служили вместе не первый день: — Ваш предшественник, товарищ полуротный, во время парашютного прыжка сильно повредил ногу и убыл в госпиталь. Принимайте должность и помогайте командиру отряда в организации плановой учебы. Завтра и сами к парашютному прыжку готовьтесь.

У Лисова даже в груди похолодело. «Как же так? Я и в глаза ведь парашют не видел!» — подумал он, а Онуфриев, пожимая ему руку, добавил:

— Время еще есть, можно сходить в парашютный городок и позаниматься наземной подготовкой.