В боях за Карпаты

Сзади нас от ударов Коваленко с Султановым «юнкерсы» тоже раз­ворачиваются к себе в тыл. Хорошо! Полный успех. За какие-то две минуты мы сумели отразить налет целой армады. Впрочем, послед­няя группа еще не сбросила бомб и может возвратиться. Не дадим! Сейчас выдался момент помочь Коваленко. Однако «мессеры», поняв свой промах, уже спешат сюда. Лучшая помощь Коваленко — защи­та от «мессершмиттов». И мы с Хохловым, набирая высоту, идем навстречу врагу.

Лобовая атака? Она сейчас выгодна «мессерам». Мы удаляемся от Коваленко, а «мессеры» летят прямо на него. Нет, так не пойдет! Демонстрируя, что не выдержали лобовой атаки, мы сворачиваем, показывая «мессершмиттам» свои хвосты...

Истребители противника, как и раньше, когда мы применяли такой «трусливый» маневр, всегда пытались расправиться с нами, ввязыва­ясь в бой на виражах и, конечно, терпели неудачу. А как сейчас? Не разгадали ли ловушку? Надо быть готовым и к этому. И вообще в бою всегда нужно рассчитывать на худший вариант: меньше будет неожиданностей. Сейчас два «мессершмитта» могут попытаться свя­зать нас боем, а два — атаковать Коваленко с Султановым.

Положив подбородок почти себе на спину, круто вращаю «як», не спуская глаз с «мессершмиттов». Они по-прежнему мчатся на Кова­ленко. Значит, не соблазнились хвостами наших «яков». Но нет, раз­ворачиваются, и все четверо: двое — на меня. По два носа, а в каж­дом по три пушки и по два пулемета нацеливаются на нас сзади. Знаю, что у меня большая угловая скорость вращения и противнику трудно прицелиться, а все же неприятно. Вот один нос на какой-то миг «взглянул» прямо на меня, и тотчас белые нити трассы прошли рядом с консолью крыла, но не захлестнули. Кручу «як» резче. Нос противника отстает. Второй, видимо ведомый, виражит рядом с ним. Он пока не опасен.

«Як»! Вираж — твой конек! А ну, давай поднажмем! Все круче замыкается круг. И вот, наконец, передо мной хвост вражеского са­молета. Ловлю его в прицел. Тонкое худое тело «мессершмитта» ме­чется, пытается выскользнуть. Не уйдешь! Враг уже чувствует свой конец и в отчаянии бросается кверху, подставляя себя под расстрел. «Мессер» прямо-таки лег в прицел. Нажимаю на кнопки... Огня не вижу и нет знакомого подрагивания самолета и приглушенного кле­кота пушек и пулеметов. Боеприпасы иссякли или же отказало ору­жие? Скорей перезарядить! Меня охватывает азарт. Я должен сбить!

—  «Фоккеры»! — воскликнул Хохлов.

Я ни о чем не успел подумать, а ноги и руки, точно автоматы, уже швыряли «як». Однако откуда же взялись «фоккеры»? И где они? Сзади черный противный лоб ФВ-190 уперся в хвост моего «яка» и изрыгает огонь из четырех пушек и двух пулеметов. Целый душ огня. А мне от огненного душа очень зябко. Еще секунда — нет, доля секунды промедления,— и все бы для меня кончилось... Как вовремя предупредил об опасности Иван. Спасибо, друг! И все же закипела в душе злость. И на кого? Не на противника, а на оружие. Но я-то жив и невредим. Я жив! Я радуюсь. Однако не рано ли?

Мысль снова заработала четко и ясно. Перезаряжаю оружие. Оно не стреляет. Понимаю, что для врага я уже безопасен, но он-то об этом не знает. И в этом моя сила.

«Фоккеру» не хочется упускать жертву. Он упорно пытается взять меня на мушку, и я бессилен что-либо сделать. Продолжая виражить, оглядываюсь, что же произошло?

Последняя группа «юнкерсов» сбрасывает бомбы и, уже развернув­шись, уходит на запад. Коваленко сработал хорошо. Мы с Хохловым находимся в объятиях четырех «мессершмиттов» и двух «фоккеров». Нам очень трудно. Очень. Одни мы навряд ли стряхнем с себя гитле­ровцев. Рядом пара «яков» крутится с двумя «фоккерами». Это Коваленко и Султанов. Сейчас только они могут помочь, но сами связаны противком по рукам и ногам. Да и остались ли у них боеприпасы?

Момент опасный. Вражеские очереди струятся вокруг «яков». Я вижу сзади себя уже двух «фоккеров». От двух виражом не спа­сешься. В таком же тяжелом положении и Иван Хохлов. Мне уйти вниз? Опасно: уж очень близко пристроились «фоккеры», снимут раньше, чем оторвешься от них. Вверх — нечего и думать: на этой высоте у «фоккеров» лучше вертикальная скорость. Где же выход? Дальше виражить — самоубийство. Вниз! Резко! В дым! За счет рез­кости движений не даться врагу в прицел.

— Ваня...— хотел я Хохлову передать, чтобы и он следовал за мной, но Коваленко с Султановым подоспели к нам. Клещи противника ослабли. Их окончательно разорвал Лазарев: ударом сверху он сбил «мессершмитта».

Вражеские истребители, оставив нас в покое, ретировались, как обычно, когда им туго, вниз, в дым войны.

Мы снова в сборе. Ласково светит солнце. Чистое небо над нами и дымчатое половодье внизу искрятся, будто приветствуя нашу побе­ду. Однако на душе неспокойно. Мне кажется, что первая группа «юнкерсов», сбрасывая бомбы, хотя и поспешно, не как обычно с пи­кирования, все же задела наши войска.

Чтобы узнать обстановку на земле, докладываю командиру полка:

—   Задачу выполнили. Какие будут дальнейшие указания?