В боях за Молдавию. Книга 1

Разведка донесла, что 50-я пехотная дивизия немцев и 5-я пехотная дивизия румын движутся в разрыв между 48-м и 35-м стрелковыми корпусами. Я принял решение обрушиться на авангард 50-й пехотной дивизии немцев.

События развивались в следующем порядке. 14 июля произошел встречный бой между последовательно развертывавшимися полками 5-й кавалерийской дивизии и 72-м кавалерийским полком с нашей стороны и вводившей батальон за батальоном пехотной дивизией немцев. Я наблюдал этот бой в бинокль и руководил им со своего командно-наблюдательного пункта — с возвышенности близ Оргеева.

Обе стороны, вводя свежие силы, стремились прорваться во фланг. Дороги после дождя были грязные, машины и мотоциклы, на которых передвигалась пехота противника, буксовали. Поэтому полки и эскадроны Блиновской дивизии в конном строю имели преимущество в маневре. К сожалению, в дивизиях 2-го кавалерийского корпуса уже не было танков. Танки БТ были отправлены на капитальный ремонт. Бой шел весь день и закончился только с наступлением темноты.

Этот бой явился для корпуса самым тяжелым с начала войны. 5-я кавалерийская дивизия понесла большие потери (около 500 человек убитыми и ранеными). По донесению командира 5-й кавалерийской дивизии, 50-я пехотная дивизия немцев потеряла еще больше. Сражение изобиловало многими героическими подвигами пулеметных расчетов, сабельных отделений, взводов и эскадронов, а также артиллерийских батарей.

Пулеметчик 72-го кавалерийского полка Ф. А. Мишин рассказывал об одном из боев: «Сражались весь день. Нам пришлось вступить в бой с четырьмя группами противника численностью по 25–35 автоматчиков. Из каждой схватки наш пулеметный расчет выходил победителем. Численность групп противника, если их сложить вместе, доходила до 130 человек, и вряд ли из них осталась в строю одна десятая часть.

За первым номером нашего станкового пулемета был я. Двух товарищей в схватках мы потеряли, а трое остались в живых, то есть я, Потемкин и Яворенко. Все трое были ранены: двое легко, а Яворенко тяжело и не мог двигаться без нашей помощи».

В том же бою была разгромлена специальная рота противника. Весь ее состав имел стальные нагрудники. Командир роты и командиры взводов располагали малогабаритными радиостанциями. Однако эта рота заблудилась в кукурузе и попала под фланговый огонь нашего пулеметного эскадрона. Большая часть немцев была перебита, остальные сдались в плен.

Наши зенитчики сбили 4 вражеских пикирующих бомбардировщика Ю-88. Неоднократные бомбардировки моста у Оргеева тактически ничем не оправдывались: Реут имел много бродов. В случае разрушения моста от этого больше всего пострадали бы фашистские войска, более зависимые от мостов и дорог, чем кавалерия. Однако несмотря на яростные налеты авиации противника мост разрушен не был.

Из штаба 9-й армии в течение трех суток не поступало никаких указаний. Мы не знали, что происходит в соседних соединениях Красной Армии и были вынуждены добывать эти сведения самостоятельно. Это нам удавалось. Вообще управление войсками в 9-й армии хромало. Я уже приводил примеры, когда дивизиям ставились задачи самим командармом, минуя штаб корпуса.

Был даже такой случай. Меня заставили несколько дней сидеть в Кишиневе в штабе 35-го стрелкового корпуса только потому, что у него с Кишиневом была надежная стационарная проводная связь, а со штабом 2-го кавалерийского корпуса связь имелась только по радио и самолетами. Штаб 2-го кавалерийского корпуса располагался в 30 километрах от Кишинева, в лесу. Кабеля не хватало, связь обслуживали два мотоциклиста и радиостанция.

Задачи корпусу менялись по два и по три раза в день: то надо было обороняться, то окружать противника, то отходить. Я далек от мысли обвинять в этом только штаб армии. Было трудно. Тут и растерянность и не согласующееся с нашими понятиями о силе Красной Армии наше отступление. Как же так? Мы — и вдруг отступаем? Ведь в течение многих лет мы говорили, что войну, если ее развяжет враг, будем вести на чужой территории!

К 14 июля штаб 2-го кавалерийского корпуса получил сведения о соседях. Стало известно, что 35-й стрелковый корпус оставил Кишинев, а 48-й стрелковый корпус в соответствии с приказом командующего 9-й армией начал отход на Рыбницу. Левому флангу 2-го кавалерийского корпуса стал угрожать противник по шоссе Кишинев — Оргеев. Предположительно от Кишинева на Оргеев выдвигалась пехотная дивизия противника.

Я считал, что встречным боем 5-й и обороной 9-й кавалерийских дивизий корпус связал крупные силы противника и свою задачу по прикрытию флангов стрелковых корпусов в разрыве выполнил. Но, не получая новой задачи из штаба 9-й армии, я решил в ночь на 15 июля продолжать связывать действия противостоящих 2-му кавалерийскому корпусу дивизий противника, но не контрударом, а подвижной или маневренной[11] обороной с контратаками небольших сил.