В боях за Украину

Вот-вот из леса, что виден нам с высотки, покажутся танковые колонны мехкорпуса, и бой оживет, удар наш обретет мощь и силу.

Идут ожесточенные бои в Долгеньком, враг выбит из Мазановки. Ворота для ввода мехкорпуса открываются. Танков нет! Р. Я. Малиновский опять вызывает по телефону И. Н. Руссиянова. Связь работает. Руссиянов отвечает, что сейчас, через несколько минут пойдут в бой танки. Малиновский кладет трубку, я вопросительно смотрю на него.

— Сейчас! — повторяет он слова Руссиянова. — Сейчас! Что ты на меня смотришь? — вдруг кричит он. — Я что, не понимаю, что дорога каждая секунда?!

Я действительно смотрю на Малиновского, смотрю и молчу. Да и разве тут выскажешь все что кипит в душе! Вчера же все проверяли вместе. Побывали во всех дивизиях 8-й армии, а в мехкорпус не поехали, считая, что там давно все готово.

Танков нет и нет!

Р. Я. Малиновский пытается соединиться с генерал-лейтенантом П. В. Волохом. Волох не берет трубки. Командующему фронтом отвечают, что генерал Волох у танкистов в лесу.

— Он с ними! — с надеждой восклицает Малиновский. — Он с ними, он сам вводит корпус в бой!

Руссиянов опять уверяет, что танки скоро двинутся в бой.

Я опять выразительно смотрю на командующего фронтом.

— Что смотришь? Что смотришь? — кричит он. — Иди и сам вводи! Заснули они, что ли?

Я не стал ждать повторения и помчался в лес на исходный рубеж ввода мехкорпуса.

Сначала я никак не мог понять, что случилось. Командующий бронетанковыми и механизированными войсками фронта генерал-лейтенант П. В. Волох был убит осколками снаряда. Руссиянов прямо мне заявил, что мех-корпус к вводу в бои не подготовлен, что он еще только сосредоточивается на исходных позициях. Естественно, что через голову командира корпуса я действовать не мог. На моих глазах танки выходили на исходные рубежи. Все, что я мог сказать Руссиянову о необходимости ввода в бой корпуса, было сказано.

Мне казалось, он не поверил, что мы прорвали оборону противника, что нами подготовлен ввод корпуса.

А время шло, противник подбросил новые силы за счет соседних участков фронта, пытаясь закрыть образовавшийся прорыв до десяти километров в глубину и восьми километров по фронту. Его дальнобойная артиллерия систематически обстреливала дороги, идущие с тыла к фронту.

Я доложил Р. Я. Малиновскому, что время для ввода корпуса в бой упущено… Противник, вероятно, подготовился к встрече наших вторых эшелонов. В воздухе к тому же появились вражеские бомбардировщики и штурмовики, вызванные, видимо, с дальних аэродромов для удара по танковым частям, появление которых предусмотрело вражеское командование.

В этот день 1-й гвардейский механизированный корпус не был введен в бой, хотя прорыв фронта обороны противника был осуществлен.

8-я гвардейская армия сменила огневые позиции артиллерии, подтянув ее ближе к наступающим войскам.

Командующий фронтом весь день провел на армейском наблюдательном пункте. Уезжая вечером в свой штаб, он приказал мне и соседним 6-й и 12-й армиям с утра 23 августа продолжать наступление с прежней задачей. Так же подтвердил задачу и генералу Руссиянову — вступить в сражение с раннего утра 23 августа.

На следующий день утром армия после короткой артиллерийской подготовки снова пошла в атаку, очистила полностью село Долгенькое и вышла на западную опушку леса южнее этого села. По приказу командующего фронтом механизированный корпус Руссиянова в густых боевых порядках пошел в атаку. Танки перевалили высоту с отметкой 242,9 южнее Долгенького и тут же внезапно попали под огонь танков противника, закопанных в землю и хорошо замаскированных в кустарнике. Запылали наши танки.

Здесь впервые я увидел, как противник применил противотанковые торпеды, которые запускались из окопов и управлялись по проводам. От удара торпеды танк разрывался на огромные куски металла, которые разлетались на 10–20 метров. Тяжело было нам смотреть на гибель танков, более десятка машин погибло, пока наша артиллерия не нанесла сильный огневой удар по танкам и окопам гитлеровцев.

Все было ясно. Противник за ночь подтянул к опасному участку свои резервы. Мы опять натолкнулись на возросшее сопротивление. Прорыв к Барвенкову враг закрывал трупами, бросая в бой все силы, которые были у него в Донбассе, ибо взятие Барвенкова означало бы для него в сложившейся обстановке катастрофу.

А обстановка для него была действительно катастрофической. Советские войска подходили к Харькову, начавшееся 17 августа наступление войск Южного фронта успешно развивалось. Части 5-й ударной армии под командованием генерала Н. Э. Берзарина прорвали оборону противника на участке Куйбышево — Дмитриевка, продвинулись вперед, за ними в прорыв устремились части 4-го гвардейского механизированного корпуса. Гитлеровское командование не знало, откуда брать резервы.