В большой семье

— Здравствуйте, — повторил мальчик. — Дядя Витя еще не ушел в армию? Кепку я потерял. — Он провел рукой по пыльным вихрам. — Наверно забыл в бомбоубежище. Там ничего, в бомбоубежище. Только скучно. Ты, Оля, еще камса, оказывается. А я думал, ты больше. А где же Дима? Что вы тут живете, я сразу узнал: на двери табличка, карандашом написано: «Хрусталевы». У вас тоже самолеты летают над городом? А все-таки у нас больше…

Оправившись от неожиданности, няня поставила утюг на подставку и грозно подступила к мальчику:

— Это как ты в квартиру прошел, малец?

— Дверь была не заперта…

— Ах ты, наказанье! — Няня всплеснула руками. — Это, значит, Марья Петровна дверь не захлопнула.

— А тебе, собственно, кого нужно? — вызывающе спросила Оля. Она была глубоко оскорблена: как смеет этот мальчишка называть ее «камсой»!

— А-а, я и забыл представиться! Иосиф Борисович Абелин.

Мальчик вежливо протянул няне руку, которую няня неуверенно пожала. Ося шагнул, и из его рюкзака что-то со стуком упало на пол. Оля взглянула и насмешливо скривилась: на полу лежал зазубренный осколок зенитного снаряда.

— А у нас их уже сколько хочешь, осколков, — заметила она небрежно.

— И у нас сколько хочешь. — Мальчик, не поднимая осколка, толкнул его ногой. — Еще больше, чем у вас.

Авдотья подозрительно оглядела мальчика.

— Ты чей? Отдохнуть зашел?

Мальчик посмотрел на нее с удивлением.

— Да просто меня мама прислала! — воскликнул он нетерпеливо и с ноткой возмущения в голосе. — Почему вы не понимаете? Письмо мамино в камере хранения. В чемодане, конечно, а не просто так. Боялся я брать в сумку. Вдруг потеряю. Я от самого Симферополя ехал. Только до Мелитополя был у меня попутчик — один майор. У него орден еще с финской войны. А дядя, может быть, тоже уже призвался?

Треснутая губа, видимо, причиняла мальчику боль: морщась, он часто растягивал ее и трогал пальцем.

— Губу-то не тронь! — сказала няня. — Руки грязные. Ничего я в толк не возьму, откуда ты такой взялся!

— Ты же просто Ося! — вдруг догадалась Оля. — Почему ты прямо не сказал?

— Здравствуйте! — возмутился мальчик. — А я разве выдаю себя за Петьку или Степку? Я, конечно, Оська. Сесть можно?

Он с размаху сел на диван. Сейчас же из рюкзака выпал другой осколок снаряда, еще более увесистый.

— Ох ты! — поразилась Авдотья. — Да как же ты на лестницу взошел с этакой тяжестью?

Оля фыркнула. Мальчик пожал плечами.

— Девчонки что же могут в вооружении понять?

— Ах, скажите, пожалуйста, какой нашелся… знаток!

— Я с детьми младшего возраста никогда не спорю.

От обиды у Оли потемнело в глазах. Ровным голосом она сказала Авдотье:

— Нянечка, это просто один папин племянник. Сын тети Веры, папиной сестры, которая живет в Крыму. Помнишь, о нем рассказывали, какой он невыносимый?

Оля искоса взглянула на него и отвернулась.

— Никаких племянников, хоть убей, не знаю. — Няня вздохнула и просто спросила: — Кушать хочешь?

— А то нет? — отозвался мальчик.

Няня вышла.

Оля думала, что надо позвонить по телефону папе в институт, но не трогалась с места.

Оська почти засыпал от усталости. Глаза у него закрывались, и тогда перед ним вставал милиционер в белых перчатках. Это был тот самый милиционер, который самым решительным образом загнал Оську в бомбоубежище.

Когда началась воздушная тревога, Оська остановился на тротуаре, наблюдая, как бегут и прячутся в подъезды люди, как пустеют неподвижные трамваи. Потом он задрал голову, вглядываясь в небо, и на опустевшем проспекте остался один, маленький и глубокомысленный.

Но милиционер не больше двух минут дал постоять на улице этой одинокой фигурке и заставил Оську пойти в подвал.

* * *

Оська быстро освоился на новом месте.

Едва раздавался унылый голос сирены, он опрометью кидался вниз по лестнице, перебегал по двору до другой лестницы и мгновенно оказывался на чердаке.

Он стал бойцом противопожарной дружины и во время каждой воздушной тревоги вылезал на крышу.

Спал Оська в столовой на диване. В углу возле дивана постепенно возникала груда каких-то металлических трубок, железок и осколков от зенитных снарядов. Временами няня с негодованием выбрасывала на помойку весь этот склад.

— Вы ликвидировали две будущих термитных бомбы, — пожимая плечами, говорил Оська.

Потеря имущества мало его печалила. Это очень удивляло Олю, которая к своим рисункам, вышиванию и тетрадкам не позволяла прикоснуться.

Но у Оськи была широкая натура. На другой день на полу красовалась новая куча предметов таинственного назначения.

Какие-то мальчишки стали частыми посетителями Хрусталевых. За короткое время Оська познакомился и подружился со всеми мальчиками двора.

Казалось, семья Хрусталевых увеличилась человек на десять.

Сердиться на Оську не успевали. Да и стоило ли сердиться на него за беспорядок в книжном шкафу или за то, что в нянином валенке внезапно оказывалась мышеловка? («Там так тепло и уютно, — непременно мышь попадется. Вот только предупредить я забыл», — оправдывался Оська.) А то вдруг по всей квартире распространялся странный удушливый запах: это оськина команда жгла на каменном полу в ванной какое-то вещество.