…В борьбе за советскую лингвистику: Очерк – Антология

За это время были у нас и Крылов, и Лев Толстой, и Маяковский – подлинно исполины в этой борьбе за народность литературного русского языка, за вокнижение не только словаря трудовых масс, но и неразрывного с ним речестроя. А что же, а что же?! Одержало ли полную победу великое движение, зачинателем коего был Пушкин? Угомонились ли сенковские, каченовские и гречи наших дней? Нет и нет! Напротив, вопреки тому непреложному факту истории, что в нашем Отечестве вот уже более пятидесяти лет, как рабочий класс и трудовое крестьянство взяли государственную власть в свои руки и строят коммунизм, вопреки тому факту, что творцы художественного слова ныне почти сплошь из рабочих и крестьян, им, писателям и поэтам, приходится претерпевать упорный, я бы сказал, «хронический» натиск в такой великой области народной культуры, как русский литературный язык. Прислушайтесь к сетованиям писателей и поэтов: редкий из них не вспомнит горьких для него случаев, когда он вынужден был (под давлением «священно-непререкаемого» справочника) выбросить то или иное слово, а иногда и выражение по причине якобы «нелитературности» оного. За последнее время у нас не было недостатка в грубых и всегда мнимоученых окриках за «просторечие», «провинциализмы», «диалектизмы» в языке того или иного писателя. Кто во что горазд! <…>

И весьма возможно, что сей безнадежный спор будет прикончен справкою из так называемого «ушаковского» словаря, где слово «взлезть» опорочено, а на каком основании, одному аллаху ведомо, – пометкою «разговорное» (то есть, понимай, «нелитературное»). Как же нам быть-то теперь? Каким словом заменить этот глагол? «Влезть»? Но влезают во что-либо. Влезть на дерево нельзя <…>.

Под опалой «запретителей» находятся – и уже много лет! – хотя бы так называемые присоединительные связи русского языка, свойственные в особенности устной речи народа, но многократно воплощавшиеся и в творениях наших классиков, те самые присоединительные связи, которыми, по словам В.В. Виноградова, Пушкин поразил своих современников <…>.

Не буду таиться: вот так, в таком направлении и преподавал бы я так называемую «стилистику». И тогда, мне кажется, и стало бы понятным и оправданным суждение Виссариона Белинского, что стилистика должна быть завершением, венцом грамматики. А еще непререкаемая истина, хотя и не для всех привычная, дана в том суждении мыслителей языка, что не язык народа строится по учебникам грамматики, а грамматика извлекается из языка. И – стилистика тоже! Она – в словаре. Она – в речестрое народном Истинная стилистика. Хотите создавать подлинную науку, – назовем ее привычно «стилистика», – поклонитесь земным поклоном словарю народа.

Нужно откровенно сказать, с бедой вкусового, мнимонаучного запретительства еще можно было бы совладать, если бы рядовые запретители не находили себе опору в дурной, заведомо обветшалой традиции некоторых наших лексикографов, которую они без должного пересмотра восприняли от старых, дореволюционных времен. У нас вошло в дурной лексикографический обычай пятнать словарь русского народа неодобрительными и даже прямо запретительными пометами: «просторечие», «областное», «разговорное», «устарелое», а еще, когда речь идет о каких-либо орудиях труда, то в большом ходу помета: «спец.», то есть специальное, «ножовка» (пила) – «спец.»; «коловорот» – тоже «спец.». Скоро доживем, до того, что и «гвоздь», и «лопата», и «стопор» будут «спец.»!

Посмотрим же, от каких слов «предостерегают» советских граждан. Это не цитаты, я считаю это горсточкой улик.

«Авось» – сложное наречие, издревле общенародное. Надо ли разъяснять его изумительную выразительность и мыслеемкость? Вероятно, ни один из русских классиков не отказывал этому наречию в литературности. Не чурались они этого слова и в поэзии, исполненной лирики: «Авось на память по неволе придет вам тот, кто вас певал» (Пушкин). У Гончарова: (Штольц) «неспособен был… броситься на стену на авось». Правда, в академическом словаре 1789 года это слово объявлено было «простонародным». И вот «хвост» этого отвержения от литературных прав тянется и к нашей лексикографии: в новом академическом словаре 1957 года «авось» снабжено пометою «разговорное», то есть опять-таки не вполне литературное. А почему, спрашивается?

Надо быть решительно тугим на ухо в русском языке, чтобы «предостерегать» русского человека против таких слов, как «позариться» (и пример-то ведь дан какой чудесный: «позариться на чужие деньги»); «пожива»; «подмащивать» (несовершенный вид глагола «подмостить»); «подмоклый», «понабрать» (понабрал повсюду работы, еле справляется); «понавидаться» (понавидался разных диковин); или вдруг объявить, неведомо почему, сложный предлог «по-за» «областным» (?!). Позволю себе спросить, какая же из областей нашего Отечества является счастливым обладателем этого сдвоенного предлога? Курская, Вологодская, Московская? А пример-то дан из Гоголя: «Здесь Чичиков… скорее за шапку да по-за спиною капитана-исправника выскользнул на крыльцо».