…В борьбе за советскую лингвистику: Очерк – Антология

Противоречивость своей позиции, по-видимому, чувствует и сам проф. Мелешко. Ведь если факультет будет работать на уровне и в духе кафедр иностранных языков, то он окажется таким камнем на шее университета, который долго не даст ему подняться на приличный уровень (например, попасть в число 25 ведущих вузов страны), так как по количеству преподавателей – это самый крупный факультет университета (имеющий в то же время ничтожный процент работников с ученой степенью). Но для выхода из этого положения у проф. Мелешко, по существу, не оказалось ничего, кроме несерьезных советов работникам факультета (преподавателю К.И. Лазаревой он рекомендовал, например, защищать диссертацию по русскому языку, т.е. по специальности, по которой она не имеет никакой подготовки).

Выше я определил систематическую травлю и выживание филологов как одно из частных обстоятельств, характеризующих жизнь факультета. Но это справедливо лишь в одном отношении: если бы на Факультете появилось несколько самостоятельных ученых, все склоки и преследования отпали бы сами собой (таково же мнение В.П. Усачева). Однако в университете они проводятся с дальним расчетом: поскольку вести о преследованиях и изгнаниях быстро распространились по другим вузам страны, то для Г.Е. Веделя и X. Морено-Пальи эта травля стала надежным и относительно спокойным средством (ведь все это поддерживается ректоратом и парткомом университета) держать филологов высшей квалификации на почтительном расстоянии от факультета.

Обращает на себя внимание то обстоятельство, что ректор и партком во всех вопросах, касающихся нашего факультета, очень четко противопоставляют свою линию установкам Обкома КПСС и Министерства. Причем на уровне высших инстанций это противопоставление затушевывается всякими разговорами, заверениями, ложной информацией и т.п., в то время как внутри университета оно большей частью откровенно подчеркивается. Приведу несколько примеров, выясненных мной частично из беседы с В.П. Усачевым. Обком КПСС и Министерство полностью поддерживают идею приглашения на факультет работников высшей научной квалификации. Ректор же прямо заявил, что никакого приема на работу таких специалистов не будет. Эту линию он и проводит в жизнь (а бывший секретарь партбюро факультета А.Ф. Выставкина объяснила даже, почему – «пришлось бы увольнять „своих“ работников»). Обком КПСС считает нецелесообразным дальнейшее пребывание на факультете доц. Г.Е. Веделя как работника, полностью себя скомпрометировавшего. (Тот же В.П. Усачев говорил о необходимости «передвинуть» его куда-нибудь). В пику этой установке Г.Е. Ведель был снова выдвинут на руководящую работу (секретарем партбюро факультета), где он с еще большей энергией продолжает свои авантюры. Обком КПСС, естественно, поддерживает и требование об открытии на факультете кафедры зарубежной литературы (тем более, что отсутствие такой кафедры существенно ограничивает возможности лекционной пропаганды по этой линии в городе и области). Ректорат упорно не желает этого делать. Причина, по существу, та же: открытие этой кафедры привлекло бы на факультет квалифицированных филологов, чего больше всего боятся ректор и факультетские руководители.

Считаю, что Обком КПСС поступил неправильно, санкционировав в свое время расправу с членами Совета факультета, голосовавшими против избрания Г.Е. Веделя на должность декана. Эта санкция и послужила предлогом для того произвола, который установился на факультете, и привела его к такому состоянию, которое отнюдь не радует и самих работников Обкома.

Весной 1967 г. я (вместе со ст. преподавателем Б.Н. Гвоздовичем) посетил секретаря Воронежского Обкома КПСС тов. В.П. Усачева с целью выяснить его мнение относительно дальнейших перспектив развития нашего факультета. В ходе довольно продолжительной беседы (я высказывал, в общем, те же соображения, что и в настоящем письме) никаких сколько-нибудь существенных расхождений между нами, по-моему, не обнаружилось. В.П. Усачев высказал мнение, что через год-полтора положение на факультете должно коренным образом измениться. Он обещал поговорить с ректором, от которого мы и должны были получить ответ. И ответ не заставил себя ждать. Уже через полтора месяца я получил предложение ректора убираться из университета, а вместе с тем и наглядное представление о том, во что обходится нашему брату визит к высокому начальству. Соответствующее внушение было сделано ректором и Б.Н. Гвоздовичу.