…В борьбе за советскую лингвистику: Очерк – Антология

Множество ярких творческих удач сопутствовали сотрудникам Института языкознания за 50 лет его существования. Но жизнь в Институте не сводилась к одной работе. Одни активно занимались общественной работой – по линии Партии или профсоюза. Другие увлекались спортом, украшая Институт грамотами и кубками. К праздникам вывешивалась стенгазета «Языковед». А еще были «вечера отдыха» с танцами и застольем, в том числе, включавшем изысканные национальные блюда собственного приготовления. Но венцом общественной активности были, все-таки, капустники. Им и посвящено настоящее издание.

С грустью слушаю единственную запись нашего капустника, сделанную «на гастролях», в Институте русского языка. Конечно, многие шутки безнадежно устарели, но как все-таки приятно погрузиться в ту уникальную атмосферу праздника, когда полный зал ловит каждое наше слово, и мы знаем, что все остроты будут поняты и оценены, и мы немножко звезды, и мы «отрываемся» на полную катушку. В этой записи главное – не текст, а реакция зала.

Капустники ставились примерно раз в год, чаще всего, в канун старого Нового Года. За время их существования было насочинено порядочное количество текстов и стихов. Но, как это часто бывает, «что имеем, не храним». Многие тексты безвозвратно утрачены. Я хотел бы оставить для истории хотя бы то, что есть. Для живых участников – это повод вспомнить молодость. Для нового поколения – своего рода вызов: попробуйте сделать нечто подобное.

Первый капустник Института языкознания на Волхонке увидел свет в 1967 г. Своим появлением он обязан стечению трех обстоятельств. Во-первых, волею судеб среди сотрудников Института в это время оказалась одновременно целая плеяда талантливых авторов. Во-вторых, на редкость талантливой была в этот период аспирантская молодежь – ударная сила актерского цеха. Но самое главное, в Институте появилась очаровательная Вероника Телия. Как это у нас пелось:

В эпоху Мусы Бобыревой
столы ломились от ситро.
Сказала Телия с Ростова:
у вас типичное не то.
Сказала ты холоднокровно:
ваш пансион мне надоел.
Щоб мне так жить, за месяц ровно
иметь мы будем громких дел.
Я вам не скажу за Якобсона,
(до него добраться нелегко),
но от Балаяна до Арона
все запляшут румбу и танго.
Теперь сотрудники при деле,
несут с капустой пироги…
Цыгане к выходу надели
со страшным скрипом сапоги.
Я вам не скажу за всех пижонов,
может, есть шикарней в Санта-Фе,
но ты, босяк, носил таких фасонов!
И таких фартовых галифе!
Смешались мысли у член-корров,
и все забыли про бонтон.
Микаркин смотрит без укора,
когда танцуешь ты чарльстон…
Я вам не скажу за всю планету.
Может, где почище есть дыра.
Но нигде, наверно, места нету,
где бы так резвились доктора.
Уже под дверью гоп-компанья,
и произносишь ты: «Вперед!»
наш хор подходит к фортепьяне
и диким голосом орет.
Я вам не скажу за Коста-Рику,
Коста-Рика очень далека,
но шарман-лингвистку Веронику
обожают все наверняка!

(Комментарий: Муся Бобрева – лицо, без которого первый капустник был бы невозможен, ответственная за культмассовую работу в тогдашнем месткоме; Александр Балаян – аспирант Н.Д. Арутюновой; Арон Долгопольский – ныне профессор университета в Хайфе; Микаркин – вахтер Института с непростым характером).

Именно Вероника пробудила дремавшие до того творческие потенции Института, раскрутила мощный механизм, который действовал полтора десятка лет. Как можно было бы определить ее амплуа? Режиссер-постановщик? Хормейстер? Завлит? Ответственный по связям с общественностью? (напомним, что в те времена капустник не мог выйти без одобрения партбюро, и в этом процессе ее личный шарм играл не последнюю роль). Итак, капустник – это Вероника.

Авторы.

Наиболее тароватые из них: В.А. Виноградов, Е.М. Вольф, Т.В. Булыгина-Шмелева, А.Б. Долгопольский, М.Е. Алексеев, А.В. Михеев, и др. Но надо сказать, что полноправным соавтором каждый раз выступал капустный Ансамбль. Ведь окончательная редакция и большинство лучших хохм рождались во время репетиций.

Актеры.