В борьбе за свободу

Не дожидаясь конца заседания, С. П. Дейнега и Н. Ф. Безбах вернулись на «Георгий». Они знали, как мало там активных матросов, которые без них не сумеют справиться с контрреволюционной агитацией. Беспокоились об этом и потемкинцы. После заседания В. П. Кулик и К. И. Фельдман отправились на помощь [112] С. П. Дейнеге и Н. Ф. Безбаху. Д. П. Кошуба остался на «Потемкине», требуя скорее выделить людей для перевода на его корабль {313}.

А тем временем кондуктуры «Георгия», тайно собравшись в кают-компании, составили заговор. О его существовании и планах заговорщиков стало известно из их следственных показаний. Они поставили целью увести утром корабль в Карантинную гавань и сдать его военным властям. Весь вопрос был в том, как заставить команду сняться с якоря. Однако заговорщики нашли выход. Они отобрали самых «верных» фельдфебелей и квартирмейстеров и, скрывая даже от них истинную цель мятежа, заявили, что хотят вернуться в Севастополь и просят их содействия. Кондуктуры поручили им вести среди матросов агитацию: одних призывать, пока не поздно, идти сдаваться, а революционно настроенных - звать в Севастополь для продолжения борьбы, убеждая их не терять понапрасну времени на одесском рейде{314}.

Спустя несколько часов после заговора кондуктуров на «Георгий» прибыли К. И. Фельдман и В. П. Кулик. С. П. Дейнега сообщил им, что положение на корабле ухудшилось и всех кондуктуров во главе с боцманом А. О. Кузьменко необходимо арестовать, для чего потребуется поддержка потемкинцев. Кроме того, считал он, надо объяснить команде необходимость этого шага и заменить арестованных специалистами с «Потемкина». По воспоминаниям Н. Ф. Безбаха, на «Георгии» было много матросов, призванных из запаса, у которых остались в Севастополе жены и дети. Эти матросы особенно активно выступали за поход туда. Команда раскололась на две части, одна из которых говорила о необходимости прекратить восстание {315}.

Зная о настроениях экипажа «Георгия», потемкинцы утром 18 июня послали на него делегацию в составе А. П. Березовского, А. С. Галенко, А. М. Коваленко, А. В. Макарова и Т. В. Скребнева для борьбы с контрреволюционной агитацией. Их встретили враждебно. Возбужденные матросы не давали им выступать. В общем шуме особенно выделялись голоса кондуктуров. Лишь часть команды требовала, чтобы делегаты продолжали говорить. «Трудно сказать, - вспоминал А. П. Березовский, - чем бы все это могло кончиться, но, увидев среди нас офицеров, часть матросов стала кричать: «Пусть офицеры скажут. Послушаем, господа, [113] офицеров». Доктор Галенко и тов. Коваленко протолкались вперед, и матросы сразу же стихли. Рабская психология перед авторитетом «начальства», очевидно, была еще жива у многих, замуштрованных дисциплиной моряков». Однако содержание и смысл выступлений А. М. Коваленко и А. С. Галенко А. П. Березовский передал неверно. Если верить ему, первым выступил А. С. Галенко, причем речь его была очень туманной и расплывчатой. Тем самым Березовский свел на нет роль Галенко в первой делегации. Вероятно, он сделал это под впечатлением предательства врача, совершенного в тот же день во время приезда на «Георгий» второй делегации потемкинцев. Истинную картину дают материалы следствия. Они сообщают, что первым выступил Коваленко. Он упрекал георгиевцев в измене, призывал их поддерживать потемкинцев, доказывал неизбежность и необходимость революции. После его речи матросы «Георгия» выразили согласие продолжать борьбу вместе с потемкинцами{316}. Но когда Коваленко спросил, что они думают делать дальше, то в ответ услышал: идти в Севастополь и предъявить начальству свои требования.

Положение спас, сам того не желая, А. С. Галенко. Он спросил матросов, зачем они собираются идти в Севастополь, чего требовать: «Чтобы борщ лучший варили или чтобы на берег больше увольняли?» Матросы не смогли найти ответа на этот иронический вопрос. Замолчали и кондуктуры. Далее Галенко призвал матросов к активной борьбе за революцию{317}.

После него выступили сторонники возвращения в Севастополь. Они предложили подойти к главной базе и вызвать адмирала Чухнина для переговоров. Но когда их спросили, какие переговоры они собираются вести с адмиралом, то оказалось, что это им самим неясно{318}.

Пока матросы решали, как поступить, Галенко успел войти в контакт с группой кондуктуров. Он открыто заявил им: «Я на «Потемкине» больше не могу, все равно меня там расстреляют» - и предложил заключить союз для борьбы с восстанием{319}.

Матросы «Георгия» решили послать делегацию на «Потемкин» для совместного обсуждения дальнейших действий, а до тех пор ничего не предпринимать. Делегаты «Потемкина», успокоенные достигнутыми результатами, стали спускаться на катер. В этот момент [114] к ним подошел боцман А. О. Кузьменко и заявил: «Наша комиссия к вам не поедет, ей там делать нечего. Мы все равно в 12 часов снимемся с якоря»{320}.