В борьбе за трон

– Это смело, клянусь святым Георгом! – пробормотал он, и его глаза сверкнули. – «Английские лорды не могут идти наперекор Генриху Восьмому, но они должны подумать о будущем. Если мы станем руководить воспитанием юного Тюдора, то заложим фундамент того оплота, который должен защищать наших детей и внуков от произвола тирана!» Смелая и великая мысль, и я согласен с нею. Но как добиться помилования Уорвика? Генрих в ярости, что малолетний Сэррей находится в его замке…

– Я готова помочь горю, отец, – воскликнула Бетси, – я сама буду просить о том короля…

– Ты соглашаешься?..

– Разве лорд Уорвик не замышляет отомстить за Сэррея, отец? Может ли кровь благородного поэта принести более прекрасные плоды, чем этот союз примирившихся могущественных соперников, который воздвигнет твердый оплот против произвола короны? Тут не тяжела никакая жертва, не труден никакой долг! О, теперь я понимаю, чего требовала та женщина! Да, я могу лицемерить, я стану льстить, притворяться, как делают, приближаясь на охоте к зверю, чтобы заманить его в расставленные сети. И, если бы мне пришлось умереть от яда, который я заимствую у ненависти, я буду красть его улыбаясь и улыбаясь испускать его. Я буду улыбаться, когда мое сердце разрывается от горя и скорби, потому что я мщу за Сэррея, исполняю то, чего он хотел.

Граф смотрел на пылавшую одушевлением дочь, и в нем также заговорило давно дремавшее чувство. Зависть к соперникам, тщеславие своим званием первого лорда в Англии заставили его позабыть, чего требует гордость мужчины. Он превратился в царедворца, а между тем Фитцджеральды из Килдара некогда служили опорой трона Плантагенетов и не склоняли головы ни перед каким государем.

Граф прижал к сердцу свою гордую дочь и воскликнул:

– Будь совестью Килдаров! Не Кромвелю суждено отомстить за истекающую кровью Англию, как пел твой Генри; пэры короны поднимут свой щит, чтобы отразить удары Тюдоров!

IV

На другой день, на торжественном турнире, Бетси Килдар появилась в пунцовом – то был избранный цвет короля. Хотя горячая краска стыда залила ее лицо, когда она поймала презрительный взгляд принцессы Елизаветы, брошенный на нее с высоты балюстрады, однако ничто не выдавало внутренней бури, бушевавшей в груди леди Бетси, когда к ней приблизился король Генрих.

– Я рад видеть вас, прекрасная леди, – сказал он. – Ваше лицо цветет таким румянцем, как будто оно никогда не знавало слез.

– На него светит солнце! – льстиво ответила леди Килдар.

– Черт возьми, вы ставите меня в тупик! Но вам не отвертеться от меня так легко. Мне рассказывали, будто лорд Уорвик был частым гостем у вас, когда в вашем доме бывал Сэррей.

– Ах, ваше величество, соблаговолите разрешить мне замолвить за него словечко, чтобы ему не лишиться на долгое время солнечного луча вашего благоволения.

– Черт возьми, вы, кажется, дурачите меня? Он бунтовщик, и его голова очень скоро будет торчать на зубцах Уорвик-кастла.

– Ваше величество, он думал угодить вам, избавив Роберта Сэррея от скорбного впечатления, когда его старшему брату стала грозить ваша немилость.

– И потому он прислал мне письмо дерзкого мальчишки с отказом от подданства, вместо того чтобы доставить его связанным в Тауэр?

– Ваше величество, лорда нет в Уорвик-кастле, случившееся там произошло против его воли.

– Уорвика нет в его замке? Где же он тогда?

– Вон там, возле моего отца, которого он упрашивает отвратить от него вашу немилость, ваше величество. Вы видите, лорд не боится вашего правосудия, так как он здесь. И что мог бы он придумать лучше этого? Солнце светит так радостно, что даже тень затаенных слез исчезает там, где греет и живит всю природу его светлое сияние. Неужели это солнце допустило бы помрачить себя туче из Уорвик-кастла? Разве король бывает когда-нибудь более велик, чем в те минуты, когда он дарует свою милость просящим ее?

– Леди Бетси, – произнес Генрих VIII, – я был бы недостоин звания первого рыцаря Англии, если бы не повиновался словам, произносимым такими прекрасными устами, как ваши.

Тут он подал знак гофмаршалу подозвать лордов Килдара и Уорвика.

Когда лорды низко поклонились государю, он сказал:

– Милорд Уорвик, мы слышим о вашем усердии служить нам и за это намерены простить вам ваши самовольные действия. Мы решили иначе насчет Роберта Сэррея. В знак же нашей королевской милости мы намерены воспользоваться вашим гостеприимством в Уорвик-кастле и надеемся найти там цвет красоты.

Монарх милостиво кивнул головой и пустил свою лошадь на место турнира.

С балюстрады грянула музыка; герольды возвестили начало турнира и расставили партии, собиравшиеся ломать между собою копья в честь дам.

Граф Килдар предводительствовал партией, которой надлежало выступить против короля. Великолепный вид представлял собою этот отряд рыцарей в блестящем вооружении и вышитой одежде, с пестрыми знаками.

Трибуны были битком набиты зрителями; в королевской ложе сидели дети Генриха VIII: принц Эдуард и принцессы Мария и Елизавета, которым предстояло со временем вступить на отцовский престол.