В борщ идут одни простаки. Дистопическая повесть-хоррор

Пришлось молодой супружеской чете Корниловых вместе с пятилетними близнецами Герой и Лерой перебраться в землянку за городом. Платить за несуществующее обслуживание городского жилья им стало нечем. А потом пришлось питаться, на лоне природе, всем тем, что попадало под руку. Получилось так, что за короткий промежуток времени они стали самыми настоящими дохляками, то есть, в перспективе, мясом для борща и других блюд для «особых», не простых, а «сложных» людей.

Голод, в принципе, и поставил точку на жизнях, здоровье, возможности существовать на очень многим из тех, кто пошло и мерзко назывался ещё раньше «простыми» людьми, то есть живущими честно и открыто, не умеющими воровать, грабить, уничтожать… Для этого неизвестно откуда почти век назад появились, точнее, нарисовались господа и дамы, ставшие мгновенно «сложными», особыми людьми. Это касалось их отпрысков: детей, внуков и так далее. Они случайно оказались родственниками и близкими знакомыми

Сейчас же людоедство для «уважаемого» меньшинства стало и нормой, и законом, закреплённым даже в Конституции Радостной. Впрочем, они-то и написали для себя этот Основной Закон и приняли на сборище самых главных депутатов единогласно.

Рядом с Корниловыми, не в землянке, а в небольшом овраге проживал бывший молодой учёный и преподаватель давно уже несуществующего технического университета Константин Звонарёв. Во время июньского ливня или январского снега он забирался в свою ложбину, под картонную крышу, зарывался с головой в тряпьё, таким образом, оставался относительно здоровым и почти не унывающим.

Ему, как и Корниловым, было лет тридцать или чуть больше. Такой же русоволосый, как и они, синеглазый, с удлинённым лицом. Да ещё скулы немного выделялись на его хмурой физиономии. Разумеется, лица обоих молодых мужчины заросли густыми коричневыми бородами , да и на их головах растительности имелось с избытком, грязные слежавшиеся волосы – великий простор для вшей.

Одет Константин был почти в такое же рваное тряпьё, как Никита и Вера, и дети их Лера и Гера. Можно было бы им всем приодеться и получше, и поприличней.

Но ведь для этого требовалось бродить по городским помойкам, опасаясь, что тебя схватят полицейские, представители власти, разного рода проверяющие и приговорят за кражу или даже разграбление общественных мест, прямо на месте, к съедению. Да и, кроме того, весь световой день уходил на то, чтобы добывать пищу: полевых мышей, дождевых червей, гусениц и жуков.

Что касается зимнего периода времени, то это были страшные и голодные дни.

Питались сосновой и ёлочной хвоей. Но чаще всего приходилось из-под снега и даже из-подо льда выкапывать прошлогоднюю траву и питаться ей. Корниловы и Звонарёв, к счастью знали, что можно принимать в пищу, а что – нет. Ведь средь растений встречается и немало и ядовитых.

Константин, любил иногда поговорить. Но после двадцатиминутного, а порой и часового монолога резко и внезапно уходил в себя и долго молчал и думал. О чём он там размышлял, Никите и Вере не докладывал. Впрочем, им это было не особо интересно. Ведь всё, что Звонарёв решил поведать молодым супругам о себе, они давно уже знали. Часто рассказывал о том, как его родителей убили и разделали их тела на фрагменты прямо при нём…

Ну, и что? Отца и мать Веры даже при ней варили и ели. При этом и её угостили. Девушка горько плакала. Такую еду она есть не стала… А Никита лично топором отрубал головы своим родителям потому, что они попросили сына об этом. Куда приятней умереть от руки родного и близкого человека, чем от кого попало.

Но Никита не считал себя убийцей потому, что отца и мать, всё равно, отправили бы тот свет, как бы, уважаемые и авторитетные люди. Да разве же расскажешь обо всех казнённых и съеденных? Нет. Не получится. Слишком уж их много было.

Относительно плотно пообедав, дождевыми червями и двумя большими крысами, в компании с Костей, семья Корниловых раздумывала над тем, где можно ещё добыть пищу. Звонарёв в этом тоже принимал участие.

– Не знаю, справедливо это или нет, – сказал Никита, – но в Радостной уважаемые дамы и господа живут гораздо лучше народа. Они поедают нас, дохляков, и нисколько не худеют.

– Но закон, Никита, есть закон, – упрекнула мужа за смелое высказывание Вера. – Не мы его придумали, не нам его отменять. В общем-то, мы живём не так уж и плохо. Не стоит сетовать на жизнь.

– Наверное, ты права, Вера, – почти согласился с ней Никита. – Но человеку всегда хочется чего-то лучшего и большего. Всё мы – эгоисты.

– Я мог бы сейчас сходить на болото, – сказал он. – Оно отсюда не так далеко.

– Зачем? Там уже давно с корнем вырвали клюкву и морошку, – заметила Вера. – Если только попытаться собрать немного съедобных мхов и лишайников.

– Там не только лишайники, – возразил Никита. – Я считаю, что Косте в голову пришла неплохая идея.

– Если повезёт, – поделился своими планами Звонарёв, – то я добуду пару ужей