В. Брайсон. Политическая теория феминизма

Прежде всего, «Декларация позиций и резолюций» («The Declaration of Sentiments and the Resolutions»), ставшая резул ьтатом съезда и подписанная 68 женщинами и 32 мужчинами, может рассматриваться-как пря-моетребование применения к женщинам принципов республиканского либерализма. В сущности, эта Декларация восходит к «Декларации независимости» 1776 г. в той части, где утверждалось, что, «когда в ходе человеческой истории для одного народа оказывается необходимым... занять среди держав мира самостоятельное и независимое положение... мы считаем самоочевидной истину, что все мужчины и женщины созданы равноправными...» ¹¹ (курсив автора), и в традиционной политической терминологии той эпохи излагались требования для женщин гражданских прав — право голоса, право на собственность, образование, оплачиваемый труд и активное участие в политической и религиозной жизни общества. В этом смысле Декларация явилась поворотным пунктом для развития либерального феминизма — рациональность женщины и ее равенство с мужчиной воспринимались как данность, и экспериментальные изыскания предыдущих мыслителей были суммированы в конкретные требования изменения

Глава 2. ЛИБЕРАЛИЗМ: ВЕДУЩЕЕ ФЕМИНИСТСКОЕ НАПРАВЛЕНИЕ XIX ВЕКА законов, в коллективные акции для достижения реформ; с этого момента был заложен фундамент феминизма как теории и как политического движения.

Однако критики либерального феминизма утверждают, что эти идеи содержат определенные противоречия. Во-первых, несмотря на признание коллективных интересов женщин и их подчиненного положения, либералки fie осознавали, что закрепленные законом права мужчин отражают их непосредственную заинтересованность в сохранении подчинения женщин. И хотя феминистски демонстрировали свое понимание мужской власти, что не идет вразрез с современным радикальным анализом патриархата («История человечества — это история повторяющихся посягательств мужчины на женщину, выливающихся в установление его абсолютной власти над ней» (цит. по: Rossi, 1973, р. 146), оно соседствует с их верой в то, что, обратившись к принципам разума и справедливости, женщины могут действовать совместно с мужчинами для изменения законов и устранения мужской тирании. По мнению критиков, эта позиция не принимает во внимание тот факт, что ни один правящий класс не уступает свою власть только на том основании, что она противоречит разуму. Несмотря на то, что многие феминистки все-таки верили в эту возможность, сама Стэнтон относилась все более подозрительно к идее добровольного участия мужчин в эмансипации женщин, особенно после того, как женский вопрос был забыт большинством аболиционистов после Гражданской войны под тем предлогом, что сейчас настало «время негров». Это предательство, как она его воспринимала, привело Стэнтон к убеждению, что эмансипация женщин должна быть завоевана только ими самими и что все мужчины, независимо от их расы и класса, принадлежат к «аристократии пола», интересы которой направлены против женщин. Это ее убеждение явилось одной из причин, по которым Стэнтон отмежевалась от более «умеренных» активисток, и способствовало расколу организованного женского движения, которое вновь объединилось лишь в 90-х годах XIX в. Но это также означает, что в ее работах мы можем обнаружить ясный анализ положения женщин как подавляемого класса, чья свобода может быть достигнута только в результате коллективной борьбы.

Еще один критический аргумент в адрес либеральных феминисток в целом и Стэнтон в частности базируется на том, что требование равных прав для женщин как индивидов не включает в себя понимание того факта, что семейные позиции мужчин и женщин сильно ограничивают возможности последних. У Стэнтон было семеро детей, и она нередко сетовала на трудности, связанные с необходимостью сочетать материнство с политической активностью. Тем не

Гйава 2. ЛИБЕРАЛИЗМ: ВЕДУЩЕЕ ФЕМИНИСТСКОЕ НАПРАВЛЕНИЕ XIX ВЕКА менее она никогда по-настоящему не ставила под вопрос обязанность жен щи-ны отвечать за домашний быт и детей, и, как указывает Эйзенштейн, в своем стремлении сделать женщину равноправной гражданкой «она полностью упустила из виду, что материнство и домашние обязанности сами по себе исключают женщину из общественной (т. е. мужской) жизни» (Eisenstein, 1981, р. 162). Другими словами, несмотря на отношение к женщинам как к классу, ее призывы к принципам либерального идеализма оставляли вне зоны внимания общие, обусловленные полом ограничения для всех женщин, и она не смогла увидеть, что дискриминация в частной жизни могла свести на нет достижения равенства в общественной сфере. ,