В будущем году я буду лучше

- Долго нам лететь? - спросил Саша в пространство и посмотрел на экран. "Потерпи, скоро будем", - прочитал он и, оттолкнувшись от стекла, несколько раз перевернулся в воздухе.

- Расскажи чего-нибудь, - попросил Дыболь. - Скучно. Анекдотов не знаешь?

"Нет, - загорелось на мониторе. - Могу инструкцию почитать".

- Инструкцию не надо, - отказался Саша. - Давай лучше поговорим. Жаль, у тебя нет голоса.

"Жаль", - согласился компьютер.

- Чей это корабль, джина что ли? - спросил Дыболь.

"Не знаю", - ответил экран.

- А чего ты знаешь? Куда летим, знаешь?

"К инопланетянам, - загорелось на мониторе. - Я вообще-то уже раз был на этой планете. Бластер там тебе пригодится."

- А ты-то откуда знаешь? - спросил Саша. - Ты что, выходишь из корабля?

"Нет, - ответил компьютер. - Я вижу все, что происходит вокруг до самого горизонта. В случае опасности включаю сирену. Услышишь - беги назад."

- А на долго мы туда летим? - поинтересовался Дыболь.

"Этого я не знаю", - появилось на мониторе.

- А кто знает? Я что ли? - раздраженно проговорил Саша.

"Как только я перестану быть нужным, корабль вернется на Землю."

- Это как же? - удивился Дыболь. - Ты мне будешь нужен до самой Земли. Ты хочешь сказать, что меня могут убить?

"Этого я не знаю", - ответил компьютер.

- Порядочки! - возмутился Саша. - Слушай, пока не поздно, давай повернем назад. И ты целее будешь.

Экран монитора погас, а Дыболь ворча уселся в кресло и довольно быстро уснул.

Снилось Саше не прошлое и не будущее, а бесцветное настоящее, границы которого так никто определить и не сумел. Может, потому, что настоящее не имеет никакого отношения ко времени и является всего лишь взглядом на вещи.

ВРЕМЯ

Утомительно медленно тянется время в космическом безвременьи. Тяжело переносить перегрузки вынужденного безделья и особенно в пространстве, ограниченном шестью стенами. Неинтересен и скучен был Дыболю космос, как неинтересен и скучен человеку, не имеющему отношения к медицине, атлас по гистологии. Часами Саша всматривался в бездонную темень вселенной и радовался каждому камешку, пролетающему мимо корабля. Заметив очередной булыжник, Дыболь сравнивал его с предыдущим и с нетерпением ожидал следующего. Это создавало ощущение хотя бы какой-то занятости. Когда мимо иллюминатора пролетал особо крупный метеорит или астероид необычной формы, Саша стучал по стеклу и улюлюкал, наверное, пытаясь привлечь внимание камня к собственной персоне. Он даже зачем-то поворачивался к компьютеру и приглашал его порадоваться вместе с ним, но экран в такие минуты молчал. Очевидно бортовой компьютер и пролетающие мимо небесные тела не испытывали друг к другу никакого любопытства, и Дыболь здесь напоминал пьяницу, обсуждающего с бутылкой поведение упавшего на пол стакана. Но все же беседа между компьютером и человеком не прерывалась, хотя протекала крайне вяло и была бессвязна, как обрывки разговоров, услышанных на ходу. На конкретные вопросы робот-компьютер отвечал охотно, но не всегда конкретно. Саше казалось, что машина чего-то не договаривает, темнит. А компьютеру ничего не казалось. Он сообщал то, что знал или то, что ему положено было сообщать. Речь компьютера была несколько развязной, а иногда и грубой, но так для Дыболя было даже лучше. Это оживляло их диалог, тем более, что некоторые обороты Саша принимал за вполне приличные шутки.

Дыболь и сам частенько пытался острить, и если электронные мозги никак не реагировали, то в глубине души Саша все же надеялся на то, что компьютер оценил его юмор и пусть молча, но смеется.

Иногда Дыболь вдруг принимался рассказывать о своей жизни. Здесь на космическом корабле, в компании с компьютером у него это выходило куда лучше, чем за столом в квартире профессора. Поведал Саша и о своих приключениях в городе Джина, который он так неожиданно для себя оставил. Дыболь врал, конечно, безбожно, но с таким собеседником грех было не приукрашивать. Хотя, возможно, Саша просто оттачивал историю перед возвращением домой, ведь впечатления наши часто многое теряют наложившись одно на другое.

Устав болтать, Дыболь в который раз облетал отсек управления, но без прежнего удовольствия. Плавание по воздуху давно уже стало для него таким же малопривлекательным занятием, как и ходьба по камере из угла в угол. Чаще всего Саша забирался в кресло и пытался уснуть, но и это ему уже удавалось с большим трудом. За время пути он отоспался на десять лет вперед. А если Дыболь и засыпал, то сны ему снились неинтересные, похожие друг на друга, как и проведенные на корабле дни.

МЫСЛЬ