В час дня, Ваше превосходительство

— Я среднюю школу с отличием кончила. Мечтала стать врачом. Провалилась на экзамене по химии — схватила тройку. Пошла с горя в торговую школу. Потом обленилась, да и понравилось — хорошо зарабатывала, особенно на дефиците. И муж прилично получал.

— Где он?

— Не знаю. Мы перед самой войной разошлись…

— А мой, если жив, воюет. И все-таки ты не продавщица. Ты или артистка, или художница. В картинах разбираешься, и вообще. Все девки, как тебя привезли, сказали: «Артистка!» Я вот не скрываю: работала инструктором по физкультуре, занимала на соревнованиях по лыжам первое место. А теперь белая негритянка, рабыня…

— У всех нас положение одинаковое. Все мы рабыни…

— Чего это ты сегодня ночью ревела?

— Зубы разболелись.

— Опять врешь…

Рябинина сошла со стремянки. Выше Козихиной почти на голову, с большими серо-зелеными глазами, с волнистыми каштановыми волосами, она и теперь выглядела красавицей.

— Удивляюсь, — сказала Козихина, — как тебя фрау Белинберт приняла. Она всех мало-мальски симпатичных девчат немедленно обратно отсылает, держит только уродов, вроде меня.

— Ты урод? Побольше бы таких уродов!

— Ни кожи, ни рожи! — решительно подвела итог Козихина. — Как она тебя не тронула?

— Меня привезли, когда ее дома не было.

— Макс привез? Это он для себя старался.

— Пусть только попробует!

— Ты не первая.

Козихина прислушалась:

— Скрипит… Сейчас появится, хромой черт!

Вошел Вейдеманн, сказал по-русски:

— Козихина, удались! Марш, марш!

Плотно закрыл за ней дверь, уселся в кресло.

— Добрый день, Рябинина. Вы очень хорошо поработали. Все блестит. Я желаю тебя немного благодарить… — И вынул из кармана конфету. — Бери! Ну, что же ты? Подойди и возьми мой подарок.

— Спасибо. Я не люблю конфет.

Вейдеманн засмеялся:

— Первый раз слышу, чтобы фрейлейн не любила сладкого. Ты просто не хочешь моей конфеты. Ну подойди. Возьми. Я принесу тебе пирожное, даже два.

— Я не люблю ничего сладкого.

— Я принесу горького. Иди ко мне.

Подошел к Рябининой, схватил ее за руку:

— Слушай внимательно. Сегодня ночью приходи в оранжерею.

Рябинина заученно ответила:

— Восточные рабочие не имеют права отлучаться из места, отведенного им для ночлега. Виновные в нарушении порядка на первый раз подвергаются телесному наказанию, на второй раз арендатор обязан возвратить злостного нарушителя в рабочий лагерь, где с ним будет поступлено по закону военного времени.

Вейдеманн слушал, не перебивая. Рябинина замолчала, попыталась освободить руку, но ничего не вышло — Вейдеманн держал цепко.

— У тебя хорошая память, но ты пропустила важные слова: «Восточные рабочие не имеют права без разрешения арендатора отлучаться с места ночлега».

— Фрау Белинберг мне не разрешила.

— Ты забыла, что я доверенное лицо арендатора и разрешаю тебе покинуть место ночлега. Мы с тобой немного посидим в оранжерее… Я принесу тебе два пирожных.

— Немецкий офицер может находиться с восточной рабочей исключительно во время допроса. Все остальное является безнравственным, а виновные подлежат наказанию.

Вейдеманн начал злиться, но виду не подал.

— Рябинина! Явитесь после полуночи на допрос, в оранжерею. За меня не беспокойтесь, нас никто не увидит. Сегодня к фрау Белинберг приедет ее будущий супруг. Она будет занята.

Вбежала Козихина. Вейдеманн отпустил руку Рябининой, строго сказал:

— Опять без предупреждения?! Марш, марш!

— Меня послала за вами фрау Белинберг! К нам приехали…

— Скажи, что я сейчас приду.

Козихина озорно подмигнула Рябининой и убежала.

Вейдеманн пригрозил:

— Попробуй не прийти…

В небольшой гостиной, которую все в доме называли «голубой», находились фрау Белинберг и молодой офицер.

— Мой управляющий, герр Вейдеманн.

— Очень приятно. Поручик Астафьев. Благодарю вас, фрау Белинберг.

— Я думаю, вам лучше поговорить без меня, — сказала Белинберг и вышла.

— Слушаю, поручик, чем могу быть полезен?

Астафьев глянул на часы.

— Сегодня, через пять часов и сорок пять минут сюда прибудет генерал-лейтенант Власов.

— Мы рады встретить генерала…

— Я полномочен проверить, соответствует ли здешняя обстановка безопасности генерал-лейтенанта Власова.

— Возможно, вы не знаете, что этот дом принадлежит вдове группенфюрера СС и что ее брат…

— Мне все известно. И тем не менее я обязан…

Астафьев строго посмотрел на Вейдеманна:

— Прошу полный список лиц, имеющих доступ в комнаты, план всего дома, потом осмотрим территорию.

В помещении для восточных рабочих поручик заговорил с Козихиной, спросил, откуда она.

После осмотра дома козырнул Вейдеманну и напомнил:

— Передайте фрау Белинберг — генерал-лейтенант прибудет в восемнадцать ноль-ноль…

Фрау Белинберг встретила Вейдеманна милой улыбкой:

— Проводили?

— Это непостижимо! В дом группенфюрера СС приезжают русские и подвергают меня допросу!

— Не надо волноваться, Макс. Это вредно.