В человеческих джунглях

Он даже Ольге не сказал, куда он едет. Все, что он сказал ей, это то, что он едет по делам полиции. Латур подумал о своем шурине. Георг был совершенно одет и на ногах, когда Латур вышел из дома. И Георг, если ему хорошенько заплатили, чтобы он следил за Латуром, мог сразу же сообщить по телефону об отъезде помощника шерифа. Он мог позвонить кому-то, чтобы Латур не стал шарить в зарослях сахарного тростника, откуда были сделаны выстрелы, тому, кто мечтал избавиться от него, чтобы получить Ольгу. Так как Джек с кем-то разговаривал на лужайке, значит, этот человек знал, что его видели. И он понимал, что не может себе позволить оставить в живых Лакосту. Эта мысль вызвала тошноту у Латура. Ему показалось, что он догадывается, кто этот человек. И, как говорит Библия, если доброта может скрывать множество пороков, тоже можно сказать и о притворной дружбе. Несмотря на исполнившиеся ему пятьдесят лет, Том Мулен был очень крепким человеком. Джек Пренгл тоже. И тоже можно было сказать и про Джо Банко, и про нескольких мужчин, которых знал Латур. Закон джунглей запрещал желать жену своего соседа. Но законы созданы для того, чтобы их нарушать. С другой стороны обольщенная или нет, Ольга себя считала действительно связанной данным обещанием. Когда она сказала: «Пока смерть нас не разлучит...», она считала это незыблемым.

– Я дала обещание, – повторила она ему.

С другой стороны, после сцены в тюрьме, у него были все основания думать, что он не был для нее совершенно безразличен.

Оба рабочих с нефтяных промыслов вышли из машины, так же, как и остальные пассажиры других машин.

– Ну, вот и готово, Энди, – сказал Виллер. – Так как ты был способен проделать такую штуку, теперь ты сам испытаешь на себе, как это приятно. Латур не пошевелился. Черта с два он добровольно отправится на смерть! Некоторые из только что приехавших и остановившихся за их машиной, подошли, чтобы вытащить его из сидения. Теперь, когда они прибыли на лужайку, большинство народа казалось нетерпеливым и хотели как можно скорее завершить то, для чего они приехали. Кричать и выкрикивать проклятия перед тюрьмой – это совсем не то же, что накинуть на шею человека веревку и самостоятельно свершить правосудие, не имея на это никакого права. В любом случае, это было грязным делом. Старый человек был мертв, человек, носивший звание шерифа. Репортеры газет, радио, телевидения, зарегистрировали всю сцену. И весьма возможно, что не все кабели и провода были перерезаны.

Некоторые стали зажигать огни на лужайке. Бутылки с виски переходили из рук в руки. Латур стоял, предоставленный самому себе, им никто не занимался. Но вот один из приезжих, которого он и раньше заметил в толпе, взял на себя труд распорядителя.

– Хорошо. Давайте покончим с этим делом, – сказал он. – Если среди нас есть люди, которые дрожат от страха, то напрасно. Тот, кто убил шерифа Велича, просто болван. Это понятно. Но не может же Штат Луизиана арестовать четыреста человек. Пока мы держимся друг друга, все будет спокойно. Передайте мне веревку.

Толстая бухта веревки с петлей на конце стала передаваться по рукам. Люди почти боялись дотронуться до нее, совсем как Джим Руссо, когда он держал свое ружье.

Парень, который решил, что пора кончать, надел петлю на шею Латуру так, чтобы узел пришелся напротив левого уха.

– Сколько вам заплатили, чтобы вы сделали это? – спросил Латур.

Вместо ответа, тип раздавил свою ладонь на его лице.

– Закрой пасть! Читай свою последнюю молитву, если хочешь. Тебе остается совсем немного времени, мой дружок.

Он поднял веревку и накинул ее конец на толстый сук, под которым стоял фургон Лакосты.

– Ну, вот. Не стойте вы все тут, пяля на меня глаза. Ну, заставьте Латура влезть на крышу фургона. Потом нужно, чтобы кто-нибудь взял на прицел и этот фургон, чтобы вытащить из-под ног Латура. Таким образом, он упадет на добрых три метра.

Две дюжины людей подняли Латура и поставили на крышу фургона. Какая-то машина быстро подъехала задним ходом и остановилась у фургона. Латур чувствовал себя скорее ошеломленным, нежели испуганным. Было очень трудно стоять на закругленной крыше фургона. Посреди этих четырехсот человек, которые кружились вокруг фургона и кричали, сами не зная что, Латур чувствовал себя одиноким. Человек с жестким лицом, который распоряжался церемонией и дирижировал этой дьявольской сценой, удостоверился, что веревка крепко держится, и прикрепил ее конец к молодому деревцу.

– Вроде бы, держится хорошо, – сказал он.

Латур с большим трудом держался на ногах. Одна нога стояла выше другой, глаза его смотрели на людей с поднятыми головами, глазеющими на него. Георг поехал вместе с толпой до лужайки. Одна деталь, видимо, очень забавляла молодого человека.

– Это как раз в том месте, где все произошло, – заметил он, удовлетворенно кивнув головой.