В чем фишка? Почему одни люди умеют зарабатывать деньги, а другие нет

На вокзале я рассчитываюсь картой. Скупая слеза скатывается по орбите моей глазницы. Парень за стеклом что-то невнятно бормочет. Я представляю, как конфиденциальные данные моей карты куда-то передаются, отчего вдруг начинает щемить в груди, и я невольно проклинаю тот факт, что у меня всего одна банковская карта, что у меня нет пачки долларовых купюр, что у меня нет собственного дома, что я ненавижу свою ванную комнату и что не могу себе позволить такие вещи, как, например, обслуживание в лучшей стоматологической клинике.

Я путешествую вторым классом. Тот факт, что существует два класса, имеет какую-то психологическую подоплеку, и я с самого начала знал, что буду путешествовать в классе, который победнее. Спрашивать более дешевые места – это моя установка по умолчанию.

В принципе сами места – сиденья – меня вполне устраивают. Дело не в местах.

Дело в контингенте. В людях. Я чувствую их свистящее и хрипящее дыхание, их доведенное до предела терпение, их отвращение к себе, их сжатые кулаки, их скрежещущие зубы – их уровень социального развития, с которым ты ничего не можешь поделать. Вспоминаю одну женщину, которая сошла на отдаленной станции и перепрыгнула через ограду, за которой начинался лес. Думаете, она исчезла в лесу? Нет, через пару минут эта женщина вернулась с двумя здоровенными булыжниками и стала бросать их в окна поезда. При каждом броске она издавала крик теннисистки. В теннисе его называют кряхтением, но он больше похож на истошный вопль. Благо, окна оказались крепкими.

Мысли снова возвращаются к банковской карте.

Почему я флиртую с бедностью. Я не знаю, но я должен знать. Это знание должно быть где-то в глубинах моего подсознания, но я не хочу туда проникать, поэтому гоняю одну и ту же мысль по знакомому замкнутому кругу: почему я флиртую с бедностью, почему я до нее докатился, почему допускаю ее в свой дом и в свою жизнь. Я не знаю, но я должен знать. Я не хочу об этом думать, но я думаю – и я подумаю, но только не сейчас, не сейчас…

Я опоздал на рейс, позволявший идеальное неторопливое путешествие, но еще успеваю на встречу.

Кассир проделывает манипуляции с моей картой и вставляет ее в терминал, так что эта машина может заглянуть в самые дебри моей финансовой души: доходы, расходы, внезапные каскады плюсов и минусов, приятные скидки и бонусы, импульсивные покупки; машина знает о том, как на прошлой неделе я больше не мог ждать автобуса и моя рука сама остановила такси, меня унесло от всей этой толпы и грязи, но это чудесное спасение и последующее получасовое путешествие стоили мне недельного бюджета бедного человека.

Машина знает.

Машина умная; она психиатр и математик, наблюдатель и контролер, она учитывает малейшие детали. Она знает меня лучше, чем я сам себя знаю.

Она знает о тревожности, о неврозе, о днях, проведенных в постели. Она знает о войне с алкоголем – о перемириях и временах затишья, о мелких стычках и кровавых побоищах. Она знает и о моих тайных желаниях: о том, что хочу удрать от толпы и грязи, что хочу жить в хорошем районе города, желательно огороженном каким-нибудь забором с электрическим током, а может, и охраняемом (хотя нет, охранники будут мешать, поэтому достаточно замков); и, пожалуйста, замечательный вид из окна и идеальную, сверкающую ванную комнату.

Низменные желания.

Я наблюдаю, как машина обсасывает и облизывает мою карту одним из миллиардов своих маленьких языков, рассказывая чудовищному кибермозгу о том, какова она на вкус. Я непроизвольно сжимаю зубы и тру верхние моляры о нижние.

Я смотрю на кассира, а тот – на меня.

Машина дает добро. Моя карточка пришлась ей по вкусу.

Да!

Моя карта в порядке. Это хорошие новости. Но есть и плохие: приближается момент, когда она станет непригодной. Я возвращаю карту в отделение кожаного портмоне и вижу, что подпись на ней – росчерк моего профессионального пера – почти полностью стерлась.

Между тем я ожидаю денежные поступления! Мне должны прийти деньги! Кто-нибудь нажмет на кнопку – и деньги потекут ко мне чуть ли не со скоростью света, сотни людей будут пытаться замедлить их ход, прикоснуться к ним или хотя бы какое-то время подержать их в руках, потому что каждый раз, когда вы даже на мгновение прикасаетесь к деньгам или держите их в руках, к вам прилипают крошечные, микроскопические золотистые пылинки (если всю жизнь прикасаться к деньгам, можно покрыться целым слоем такой пыли).

«Они придут! Однажды их будет очень много», – говорю я себе. Я чувствую, что деньги где-то рядом, а может, и внутри меня, запертые где-то в глубинах моего мозга.

Механизм!

При желании я мог бы его раскрыть. При желании. При желании любой человек может быть богатым, по мнению Феликса Денниса. Но что он подразумевает под желанием? Одержимость. Вы должны быть безжалостным социопатом, и первой вашей жертвой будет… будете вы. Вы залезете в собственную голову, вытащите этот злосчастный механизм и разберете его по винтикам и гаечкам, обезвреживая, как взрывотехник обезвреживает бомбу.